Особенно,... 
61 
— Я должен принести извинения, ma’daeni[23], — начал Глава Совета, но осекся, увидев на моем лице унылую гримасу.
— Никаких расшаркиваний, договорились? Я тоже не был образцом хороших манер, поэтому можно считать, что каждый остался при своем. Давайте лучше поговорим о том, кто не пожелал вести бесед, а сразу нанес удар, пусть и не достигший цели.
— Стир’риаги будет наказан, — сурово и холодно заверил золотоволосый.
— Не откажите в любезности указать, за что.
— Вам недостаточно того…
— А все ли вам известно о его преступлениях?
— Их было много?
Я задумчиво пересчитал пальцы на руках, загибая по одному.
— Не количеством, быть может, но качеством… Даже слишком.
Сразу же следует вопрос, почти лишенный надежды:
— Вы расскажете?
— Если угодно. Если сами еще не все выяснили. Только хочу предупредить: вещественных доказательств у меня нет. Только слова.
— Ваших слов вполне хватит, чтобы…
— Вынести приговор? Возможно. Но вот чтобы привести его в исполнение… Сомневаюсь.
— Преступник будет схвачен, — бесстрастное обещание. Нет, даже не обещание, а непреложная уверенность.
— Кем, позвольте спросить? Ваши воины умеют смещать Пласты? Или способны орудовать потоками на Изнанке? Нет, господа, хотите выследить — выслеживайте. Но, ради Пресветлой Владычицы: не лезьте в открытое столкновение! Он слишком опасен.
— Он учился у драконов, — чуть осуждающе заметил Глава Совета, и я устало сморщился:
— Он не учился. Он преследовал свои цели. Тот, кто учится, воспринимает все, что ему преподают, а Стир’риаги слышал только нужное ему, умело пропуская мимо ушей все остальное.
— Вы так говорите, потому что…
— Сам принадлежу к роду Повелителей Небес? Нет, не поэтому. Посмотрим с другой стороны: что вменяется в вину преступнику?
— Желание отнять жизнь, — не задумываясь, отвечает золотоволосый.
— А желание отнять волю? Оно гораздо страшнее и требует наказания большего, чем простое убийство.
— Что Вы имеете в виду?
— Непонятно? Хорошо, вернемся назад. Далеко назад… Сколько лет Стир’риаги является хранителем меча?
— Двести тридцать шесть.
— А сколько из них он обуреваем страстью подчинить меч себе?
Глава Совета подобрался в кресле.
— Это невозможно. Артефакт такого уровня…
— Прежде всего, наделен собственной волей. Да, в полную силу его возможности раскрываются только в руках Моста, но Мост всего лишь питает Силой заклинание, заложенное в предмете, а не управляет им. Поэтому, если получить власть над душой, заключенной в мече, можно поставить его себе на службу. Правда, это долгий и трудный процесс, но не невозможный, хотя и…
— И?
— Запретный. Или вы не считаете порабощение воли преступлением?
Тень, мелькнувшая в глазах золотоволосого, свидетельствовала: ну да, считаем, но… цель оправдывает средства. Мой Учитель, внимательно следивший за ходом беседы, на мгновение сжал губы плотнее, чем раньше. Заметил? Не мог не заметить. Осуждает? Не поддерживает, во всяком случае.
— Он загорелся идеей подчинить артефакт себе. Не знаю, зачем. И он старался. Очень старался. Даже преодолел свою гордость и самоуверенность, чтобы добиться обучения в Драконьих Домах: надеялся овладеть искусством подчинения. Желаемого, к счастью, не достиг, но получил доступ к не менее опасным знаниям. Например, о прямой работе с Пространством. И о том, как убивать быстро и надежно. Впрочем, и уже известными способами не гнушался… От чего умерла Мийа?
— Она погибла в поединке с Саа-Кайей.
— Да, но почему поединок стал возможным?
— Когда Мийа узнала, что…
— Кё беременна, то наглоталась «рубиновой росы» по самое горлышко и отправилась мстить, не так ли?
Глава Совета не ответил, брезгливо кривя губу.
— Вы установили, откуда она получила «росу»?
— Нет. Этим занимался Кэлаэ’хель, но он…
— Ничего не выяснил, потому что его дядюшка не оставлял следов.
— Вы считаете, что именно Стир’риаги…
— Думаю, да. Потому что позднее он не менее успешно травил той же «росой» Кайю.
Меднокосый эльф вдавил ногти в поверхность стола, за которым мы располагались. Что в моих словах так его расстроило? Не понимаю. Ладно, потом разберусь.
— В любом случае, «отторжению духа» племянница могла научиться только у дяди: вряд ли кто-то из вас посвящен в такие глубины. Возможно, она была для Стир’риаги не только воспитанницей, но и любимой ученицей, способной оказать помощь в дальнейших попытках сломить волю меча, потому неожиданная гибель настолько огорчила дядюшку, что он снизошел до мести. И взять жизнь за жизнь оказалось мало: он решил заставить обидчицу страдать, шаг за шагом погружая в безумие. Для этой цели он воспользовался услугами людей, но, несомненно, преследовал и какую-то выгоду помимо удовлетворенной злобы…
61 
