45 
Поздравляю с никудышно проделанной работой, дилетант! Ты представляешь опасность для всех, кто тебя окружает. Поэтому в 5.32 я позвонил Сильвии и предупредил, что ей надо быть осторожней. Мне кажется вполне вероятным, что эти гады крутятся где-то рядом, не исключено, что они проследили, как ты входил в ее дом.
А ведь верно, черт побери, подумал я и продолжал читать.
Сильвия ответила сонным голосом, заверив меня, что сама все сообразила и уже приготовилась действовать по законам войны, так что не было необходимости беспокоить ее в такую рань.
В 5.45 позвонил по мобильнику Даниэле. Он ночевал за городом, я понял это по тому, что его голос звучал, как из преисподней. Он выказал беспрецедентную для него заботу о нашем здоровье. Попросил его дать нам знать, если в «Лео» появится незнакомый ему посетитель, особенно с бросающимся в глаза ранением или хромотой.
Если за тобой следили от дома Блондина, мне кажется очевидным, что они видели, как ты приходил туда.
И это тоже верно, дважды черт побери! И поджидали, когда я выйду.
Я прочитал список гостей и, если тебе в голову не пришла мысль получше, рекомендую поделить его поровну и попытаться поискать человека с искривленным носом. Хотя, даже если он и был на празднике, трудно представить, что именно он вел мотоцикл.
Ничего иного я не делал, не считая того, что старался больше лежать, чтобы дать отдохнуть телу. Завтра мне понадобится весь день, у меня последняя лекция по выживанию, а сегодня вечером есть дела, которые надо быстро закончить. Поэтому, прошу тебя, не ввяжись еще в какие-нибудь неприятности.
Удачных интервью.
Как будто во всем виноват я один! И все же я был вынужден признать, что как сыщик он меня превзошел. Ничего, я свое наверстаю! До сих пор я не считал нужным слишком торопить расследование.
Я осторожно поднялся, ощущая боль во всем теле и особенно в спине, которая здорово ныла. Пошел в ванную и проглотил еще пару таблеток аспирина, уповая на его чудотворные свойства. Затем вышел на улицу.
Дул легкий ветер, прогнавший с неба над Миланом обычную серую пелену, и в конце бульвара Монца можно было разглядеть очертания гор.
В джинсовой куртке, выстиранной Валентиной, которая, когда я уходил, еще безмятежно спала, мое несчастное, истерзанное тело быстро согрелось.
Я вошел в метро, сел в первую же электричку, идущую до станции, расположенной ближе всего к вилле Гардони. До цели было недалеко, но на пути к ней мне пришлось раздать всю мелочь, найденную в карманах, беженцу из Албании, который играл на губной гармошке, скрипачу-славянину, отлично исполнявшему фольклорную музыку, и молодой цыганке. Ни следа зверопанков. В этот час они еще спали в своих постелях. Или, может, на своих подстилках, кто знает?
Я выпил капуччино с рогаликом в баре на углу улицы и наконец позвонил в шикарный звонок у шикарной двери моей шикарной цели. Открыл камердинер с воловьими глазами, сделавший вид, что не узнал меня, и проводил в небольшой кабинет, которого я прежде не видел. Супруги Гардони сидели за письменным столом из ценного дерева, заваленного бумагами. Она – бледная, в черном с головы до ног, не хватало только вуалетки, он – еще более осунувшийся, чем в тот день, когда я увидел его впервые, с огромными темными кругами под глазами.
Они не подали мне руки и не предложили сесть. Я сунул руку в карман и остался стоять. Если они хотели поставить меня в неловкое положение, то им это удалось.
– Прежде всего я хотел бы выразить свои собо… – начал я, но мой бывший клиент тотчас прервал меня.
– Не тратьте время, – сурово сказал он. – Мы разговаривали с нашим адвокатом, и он посоветовал нам не давать вам никакой информации. Вы не имеете полномочий вести расследование, и мы не намерены помогать тому, кто принял сторону убийцы нашей дочери.
– Синьор Гардони, я понимаю ваши чувства, но выслушайте меня. Я не веду никакого расследования, я только стараюсь помочь адвокату, который нанял меня, чтобы разъяснить некоторые детали…
Меня опять прервали. На этот раз она.
– Здесь нечего разъяснять, – произнесла она чуть в нос. Это был первый раз, когда она заговорила со мной. – Алису убило это животное, из-за которого она потеряла голову. Нам надо было быть с ней построже, но у нас теперь уже нет возможности исправить свои ошибки. Однако мы можем сделать все, чтобы ее убийца был наказан. Учитывая, что вы пытаетесь помочь ему, от нас вы ничего не дождетесь. Ни помощи, ни понимания.
45 
