35 
Наташа Светлане нравилась. Она не забыла, как Наташа, не побоявшись Подушкина, побежала ее утешать во время урока НВП. Не забыла о том, что именно благодаря Наташе смогла адаптироваться в классе, как у нее появились друзья и подруги. Такое не забывается. А потом, что же произошло потом? Наташа предложила помочь Светлане с учебой, а Яна звала гулять. Наташа посоветовала разогнать всех парней, а Яна утверждала, что парней много не бывает. Наташа тянула к себе, Яна – к себе.
Кому же верить? Наташе, утверждавшей, что Янка дура, и измучившей Светлану советами о том, как надо правильно жить. Или Янке, открывшей для Светланы целый новый мир, о существовании которого Светлана могла лишь догадываться. В этом мире никто не требовал от Светланы, чтобы она была идеальной. Она могла быть такой, как все. Быть любой, и это казалось забавным и опасным одновременно.
В классе парни отворачивались от нее, а ее новые приятели, наоборот, наперебой клялись в любви. Нет, ей пока никто не нравился, она вела себя со всеми ровно и доброжелательно. К тому же ее новые приятели, как бы это лучше сказать, не отличались воспитанностью. Вначале это шокировало, но потом Света привыкла. К тому же с ними она чувствовала себя свободной и взрослой.
Иногда она вспоминала Топоркова и даже жалела его. А еще, изредка, она думала о Гречихине. Янка рассказала ей, что они раньше встречались и у них все было «очень серьезно». Но «он слишком много о себе возомнил», утверждала Янка, «слишком популярен, девчонки на него вешаются, сама видишь... к тому же спортсмен и родители у него – о-го-го!».
Света верила. Еще бы! Ведь она своими глазами видела, как Гречихин носил Янку на руках и потом на дискотеке они были вместе.
– Он и к тебе клинья подбивал, – рассказывала Янка, – я сразу поняла, когда увидела, как Олежек за тобой сумку носил.
Да, было и такое. Света помнила.
– Только ты молодец! Не повелась, – похвалила Янка, – ни фига Олежеку с тобой не обломилось.
– А ты как же? – спросила Света.
– Я? – удивилась Янка. – Да я его уже давно отшила. Нужен он мне! – И она демонстративно скрестила руки на груди. – У меня теперь получше парни имеются. И тебе подыщем, – подмигнула заговорщицки. – Ты только намекни, я с любым договорюсь.
– Нет, спасибо, – усмехнулась Светлана, – я хочу оставаться свободной.
– И правильно! – мгновенно согласилась Янка. – Но вообще-то имей в виду, – она перешла на шепот, – в нашей компании на тебя многие ведутся.
Светлана знала об этом. Ей льстило внимание парней, но и пугало одновременно.
По вечерам она все чаще простаивала с Янкой и ее приятелями в подъездах или в беседке на детской площадке. Парни тискали Янку и других девчонок, подступали и к Светлане, дышали пивным запахом в лицо. Светлана морщилась, жмурилась, нервно смеялась и терпела. Ведь все так делают. А она больше не хотела быть белой вороной. Она хотела быть как все.
Временами ее накрывало волной отвращения к окружающим ее людям и к самой себе. Она убегала домой и, закрывшись в комнате, уговаривала себя: «Так надо, по-другому не прожить, я привыкну...»
И снова приходила Янка, успокаивала, рассказывала что-нибудь захватывающее, расхваливала Светлану, и ей казалось, что все хорошо, так и надо, так и должно быть.
Она и не заметила, как другие девчонки стали отстраняться от нее. Бывали дни, когда они почти не разговаривали, как будто и не было заверений в дружбе. Наташа – та вообще перестала ее замечать. Так, взглянет утром, перед уроками, кивнет, а в глазах такая ироничная насмешка или недоумение. Обидно, между прочим.
– Не обращай внимания! – отмахивалась Яна. – Бери пример с меня.
Светлана старалась и не обращала.
Глава 19
Осторожно, злая собака!
В конце апреля потеплело. Выпускники готовились к экзаменам, полковник Подушкин развил бурную деятельность и гонял всех в хвост и в гриву. Класс частенько оставался после уроков и усиленно занимался строевой подготовкой. Лагутина больше не боялась Подушкина. С помощью Топоркова она усвоила-таки конструкцию автомата. Брезгливо морщась, разбирала и собирала его, а потом тщательно протирала пальцы очищающими салфетками.
Вместе с Янкой она все чаще прогуливала уроки, предпочитая посиделки в парке или небольшом лесочке.
– В такую погоду сидеть взаперти?! – возмущалась Янка. – Свет, давай свалим, а?
– Свалим, – Светлана пробовала незнакомое слово на вкус. Она примеряла к себе Янкины слова и поступки, как примеряют непривычные вещи или пробуют себя в новой роли. Получалось забавно. Светлана читала, как в прежние времена аристократки переодевались простыми крестьянками, чтоб испытать остроту ощущений другой, незнакомой жизни. У барышень хорошо получалось, а вот у Светланы – не очень. Уж больно чужеродно смотрелась на ней грубо размалеванная маска ярмарочной коломбины. Барышни, переодетые крестьянками, непременно встречали своих героев, а Светлана видела перед собой отнюдь не пасторальных пастушков, а самых настоящих великовозрастных лоботрясов. Блатная романтика ее угнетала. Но сказать об этом Янке она почему-то стеснялась.
35 
