Особенно,... 
95 
Эцуко кивнула, соглашаясь.
— Если действительно сочувствуешь подобным клиентам, самое лучшее сказать им: откажитесь от расследования и возьмите отпуск, посоветуйтесь с врачом, которому доверяете. Но на практике, увы, так складно не получается. Самый худший выход — это подтасовать результат, который заведомо удовлетворит клиента. Если удовлетворишь его самолюбие, он, обрадовавшись, захочет услышать еще и еще, и тогда уже не отвяжешься.
— Да, вы правы. Я хорошо понимаю подобную психологию.
— Случается, получив результаты расследования, клиент чувствует временное облегчение. Но это не разрешает проблемы по сути. Не излечивает рану, а только маскирует.
Каёко перевела дух, отхлебнув из стакана воды.
— Мой отец часто говорит: взявшись за расследование, мы превращаемся в машину. В техническое приспособление. В аппарат, производящий тщательное расследование. Поэтому мы не должны допускать, чтобы нас использовали вопреки нашему предназначению, не должны служить иллюзорной цели, отвечая на просьбы: «Ну-ка, давайте, узнайте, кто я такой». — Каёко издала смешок. — Конечно, если человек болен амнезией, мы можем расследовать, какую он вел жизнь в прошлом.
— Это совсем другой случай, — рассмеялась Эцуко.
— Вот почему, — вздохнула Каёко, — я отказала Мисао, постаравшись объяснить примерно в тех же словах. В ее возрасте не обязательно иметь какие-то реальные душевные проблемы, чтобы мучить себя вопросом: «что я за человек?». У любого подростка бывают периоды, когда он теряет в себе уверенность, и комплексов всегда предостаточно. Мой отец так ей и сказал. Она выслушала с улыбкой.
Постепенно Эцуко стала понимать, о чем думала Мисао, что ее мучило. Она пробиралась по жизни ощупью, так и не оправившись от самоубийства школьной подруги…
— Вот только… — Каёко вскинула голову, — было видно, что в ней засела какая-то пугающе упорная мысль. Я постаралась ей все объяснить, но и мне, и отцу показалось — она в таком состоянии, что, получив отказ у нас, возможно, обратится в другое агентство. Должна же быть какая-то реальная, глубокая причина, если семнадцатилетняя девушка, да еще такая красавица, заявляет: «Я совершенно не знаю, как меня воспринимают окружающие». Но мне было неловко приставать к ней с расспросами, да и она была явно не расположена говорить о себе.
Это потому, что вы почти одних лет, подумала Эцуко, и ты такая же молодая и красивая, как она.
После самоубийства Икуэ Сиёдзи Мисао разучилась общаться со своими сверстницами, сходиться с молодыми людьми. А потому и не могла выворачивать душу наизнанку ни перед жизнерадостной, веселой Кирико, ни перед желающей казаться «крутой», но в действительности доброй и отзывчивой Момоко, ни перед этой Каёко, которая, по идее, лучше других могла ее понять.
— Боюсь, все, что я говорю, вряд ли поможет вам установить, где сейчас находится Мисао.
— Вовсе нет. Мне кажется, вы нащупали что-то, что волновало Мисао. Благодаря этому, возможно, удастся понять ее поступки.
Каёко облегченно рассмеялась.
— Скажите, если я могу вам еще чем-то помочь. Как говорится, не в службу, а в дружбу.
Эцуко поблагодарила.
Сколько уже людей предлагали ей помощь! Все беспокоятся о Мисао. И не есть ли это самое красноречивое свидетельство того, «какой она человек»?
Расставаясь с девушками, Эцуко рискнула спросить:
— Какой роскошный клуб! Вы с Кирико его члены?
Каёко захихикала:
— Вступительный взнос — миллион пятьсот тысяч иен, ежемесячные выплаты — двести тысяч. Разумная цена, но нам как-то не по зубам. Мы всего лишь гости, нас провела постоянная клиентка Кирико, член клуба.
Внизу, в бассейне одиноко плыла, точно скользила по воде, женщина в ярком купальнике.
Наблюдая за ней, Кирико задумчиво пробормотала:
— Иногда в таком месте удается словить новых клиентов…
Повернувшись к Эцуко, улыбнулась.
— Среди членов этого клуба тоже хватает страдальцев. Хоть со стороны и кажется, что сюда ходят всем довольные, ни в чем себе не отказывающие люди.
— Все мы одинаковые, — сказала Эцуко.
33
Кафе «Комацу» нашла без особого труда. Большой розовый навес, о котором говорила Момоко, был виден издалека. Оставив автомобиль на стоянке универмага «Lumine», расположенного у южного выхода вокзала Синдзюку, и пробираясь сквозь толпу, крепко держа за руку Юкари, Эцуко начала раскаиваться. Квартал Кабукитё[8] — не то место, куда стоит захаживать с десятилетней девочкой. Все-таки не надо было брать Юкари с собой.
95 
