61 
Я с трудом представляла Елену Михайловну без своего детища – издательства, но промолчала.
– В конце концов, можно и в Англии вести бизнес, прибыль только больше будет, потому что не надо, как в Рашке, каждому чиновнику на лапу давать. А мама ни в какую. Всё твердила: «Где родился, там и пригодился». Вот и доупиралась… Ну скажите, разве случилось бы такое в нормальной стране? Чтобы директора убили на корпоративном Новом годе прямо в собственном издательстве?!
Я пожала плечами:
– Всякое бывает…
– Нет, – решительно замотала она головой, – такое только у нас в Быдлостане может быть. Эх, если бы мама послушалась меня тогда!..
Августа вытащила из пачки новую сигариллу. Я подождала, пока она затянется и выпустит дым, и спросила:
– Как вы думаете, кто мог убить Елену Михайловну?
– Понятия не имею. Но вряд ли это кто-то из издательства. Все сотрудники ее любили, мама много добра сделала людям, – убежденно сказала Августа.
Я вздохнула: блажен, кто верует!
– А вы знаете, что Ветерков, руководитель проектов, пытался ее отравить? На том самом корпоративе?
От изумления Августа промазала мимо пепельницы.
– Господи, да что вы такое несете?!
Я рассказала все, что мне удалось узнать о Ветеркове: как он стучал «Зарплате», как подсыпал яд в бокал и как повесился. О том, что ему помогли влезть в петлю, я решила умолчать.
– Не знаю… – протянула девушка. – От Ветеркова я такого не ожидала. Нет, он мужик хитрожопый, это было видно невооруженным глазом, но чтобы убить… Мне кажется, у него кишка тонка. Я думаю, маму убили из-за наследства.
– Странно слышать от вас такую версию, – осторожно сказала я. – Насколько я знаю, Елена Михайловна состояла в разводе. Родители умерли. Получается, что вы – единственная наследница?
– Нет, не единственная. У моей матери еще вроде как есть сын…
Глава 26
Мое изумление не поддавалось описанию.
– Что значит «вроде как»? Вы не уверены, есть ли у вас брат?
– Да, не уверена. История довольно запутанная…
И Августа рассказала мне следующее.
Десять лет назад, она тогда в восьмом классе училась, к ним в домой неожиданно заявился мужчина…
На звонок дверь открыла домработница.
– Мне нужна Елена Михайловна Кириллова, – сказал мужчина.
– По какому вопросу?
– Я хотел бы поговорить с ней о ее сыне.
– Вы ошиблись, у Елены Михайловны нет сына.
Домработница собиралась уже захлопнуть дверь, но мужчина придержал ее ногой:
– Просто скажите ей, что пришли по поводу Максима. Она знает.
Когда прислуга передала разговор хозяйке, та стала белой как полотно.
– Может, милицию вызвать? – предложила домработница, снимая трубку телефона.
– Не надо, – прошептала Елена Михайловна побелевшими губами, – пригласите этого человека в кабинет.
Мать с незнакомцем заперлись в кабинете, а заинтригованная Августа прильнула к двери. Мужчина говорил тихо, до нее долетали лишь обрывки фраз:
– …вы отказались от него в роддоме… в интернате ему сделали операцию… у мальчика наступило улучшение… мы его усыновили… вот фотографии… болезнь вернулась… необходима повторная операция… отвезем в Америку… тридцать шесть тысяч долларов…
Елена Михайловна безостановочно плакала, а мужчина с нажимом в голосе говорил:
– Хирурги в Америке согласны принять его послезавтра, значит, деньги нужны сегодня. Промедление смерти подобно, каждый день – это подарок судьбы. Оставьте эмоции, подумайте, где взять такую сумму!
– У меня есть деньги… – пролепетала Елена Михайловна.
Щелкнула дверца сейфа, послышался шелест купюр.
– Всё точно, тридцать шесть тысяч, – сказал мужчина. – Вы хотите увидеть Максима?
– Не знаю… – прошептала Елена Михайловна, – я не готова…
– Хорошо, вернемся к этому вопросу, когда мальчик вернется из Америки. Всего доброго. Будем молить Бога о благополучном исходе операции.
Дверь кабинета распахнулась так резко, что Августа едва успела отскочить в сторону. Мужчина покинул дом так стремительно, словно за ним гналась стая волков.
Августа знала, что у нее был младший брат Максимка. Он родился, когда она еще ходила в детский сад. Но домой из роддома малыша так и не привезли, как ей сказали, он умер от какой-то инфекции, когда ему было три дня от роду. Теперь выясняется, что мать солгала: она от него отказалась.
– Мама, это правда? Максим жив?
– Не знаю, – твердила заплаканная Елена Михайловна, – я ничего не знаю…
61 
