69 
И это притом, что у Регины, тогда еще Левандовской, не было денег, чтобы начать бизнес. Ивдруг они откуда-то чудесным образом появились. Откуда, спрашивается?
Скажете, случайное совпадение? Допустим. Но как вам тогда такой факт: Регина не показывает лучшей подруге своего мужа! Почему? Ответ прост: да потому что она вышла замуж за того самого типа, который назвался приемным отцом Максима! Естественно, что Кириллова сразу же узнала бы его и поняла, что ее надули. И кто – единственная подруга!
Да, точно, все сходится. Только Регина знала, что Елена оставила ребенка в роддоме, только ей, своей подруге, несчастная женщина открылась. Конечно же Левандовская видела, как тяжело подруга переживает эту потерю. Любое упоминание о сыне причиняло Кирилловой такую боль, что она теряла голову и готова была выложить любые деньги, лишь бы ее прекратить.
Ну, ладно, эту Регина провернула очень ловко. Но почему она убила Елену Михайловну? Потому что все тайное становится явным. Однажды Кириллова обо всем догадалась. Как это вышло – не важно. Возможно, последовав совету Августы, она все-таки наведалась в дом малютки и узнала правду о судьбе сына. Сначала Елена Михайловна перестала общаться с подругой, прекратила отвечать на ее звонки. А потом она, вероятно, потребовала, чтобы Регина вернула деньги. Может быть, даже с процентами… Нет, было иначе: Кириллова потребовала бизнес Скворцовой! И морально она была права, ведь фирма куплена на украденные у нее доллары!
Регина понимала, что у владелицы крупного издательского холдинга всегда найдутся мощные рычаги давления и фирму отдать придется. И хорошо если только фирму! Как бы не пришлось ей вообще голой и босой пойти на улицу. И кем она сможет работать, с такими-то толстыми щеками и пухлыми пальцами? Киоскершей? Продавщицей в овощной палатке? Уборщицей в туалете на Курском вокзале?
У Скворцовой оставался только один способ решить проблему: убить подругу. И Регина сделала это на корпоративном вечере, где было много народу, где все были пьяны и никто никого не замечал. Да еще вдобавок благоприятный момент подвернулся: какая-то дурочка Лютикова устроила скандал, прилюдно пообещав отомстить директрисе. Скворцова прихватила поднос официантки, завела подругу в темную раздевалку и шарахнула им ее по голове…
– Да, это очень тяжело – потерять такую прорву денег… – повторила Скворцова, кажется, уже в третий раз.
– А вы уже и деньги Елены Михайловны сосчитали? – жестко спросила я. – Что, на наследство варежку раззявили? Я так понимаю, что тех тридцати шести тысяч долларов вам ненадолго хватило?
Регина Алексеевна замерла, словно кролик, оглушенный оркестром духовых инструментов.
А я блефовала:
– Кстати, домработница Елены Михайловны отлично запомнила мужчину, который приходил за деньгами. У нее фотографическая память, она легко его опознает, хотя и прошло столько лет. Это не ваш знакомый был, случайно? Может быть, муж?
Не потребовалось никаких слов, никакого признания. Достаточно было посмотреть в эти выпученные от злобы и ужаса глаза, чтобы понять: я права на все сто!
И тут меня словно в бок толкнули: ой, да что же я творю?! Коварная и жестокая убийца сидит передо мной, а я раскрываю ей свои карты. Да мне бежать надо, не чуя под собой ног, к капитану Супроткину! Немедленно!
Я вскочила с офисного кресла и принялась частить, пятясь к двери:
– Знаете что, не слушайте меня! Я такая дурочка, иной раз как начну плести всякий вздор, меня и не остановить! Ну, вы же сами видели на корпоративе! Короче, не воспринимайте всерьез то, что я вам тут наговорила!
Попытавшись таким образом усыпить бдительность преступницы, я рванула на Петровку. Скорее! Срочно рассказать Руслану, что я нашла убийцу Елены Михайловны!
Я бежала к метро, не разбирая дороги и не оглядываясь по сторонам. И в этом была моя ошибка. Где-то на середине пути, в скользком подземном переходе, на меня напали сзади. Я не поняла, что случилось. Просто боковым зрением увидела мужскую фигуру, ощутила удар по голове, а потом куда-то провалилась…
Глава 29
Очнулась я в аду. По крайней мере, именно так я определила место, в котором находилась. Стены были выкрашены в какашечный цвет, вдоль них стояли кровати, застеленные одеялами такого же неприятного оттенка. Потом, по резко проявившейся боли во всем теле, до меня дошло, что я все-таки не в аду, а в нашей отечественной муниципальной больнице. Думаю, моя ошибка простительна – порой разница между этими двумя местами практически не ощутима.
69 
