Перед крашенным в черный цвет фасадом клуба были выставлены садовые скамейки для курильщиков, но они толпились, куря стоя, беседуя и наблюдая прохожих и машины, мелькавшие в огнях Сансет-бульвар. Они, то есть Чили, Линда, Торопыга и горстка других, тоже вышедших покурить. Над ними и над навесом, протянувшимся от дверей к тротуару, висел белый квадрат афиши со словом «Одесса». Одно слово большими буквами.
Если кто-нибудь подходил к двери и пытался ее открыть, тот или иной из курильщиков объяснял ему, что вход за углом, со стороны Лэрраби. Или же в двери, загораживая ее своей тушей, появлялся клубный вышибала и говорил ему это же. Вышибалы были с телефонами на голове, чтобы переговариваться друг с другом. Курильщикам, когда те, накурившись, хотели войти вовнутрь, дверь они открывали.
Линда вошла вовнутрь первой. Она казалась рассеянной и сосредоточенной в ожидании выступления. В конце концов она сказала:
– Ну, увидимся, – и бросила сигарету. Чили остался в обществе Торопыги, ударника в безрукавке, с банданой на голове и в кожаных нарукавниках. Уход Линды был кстати. Чили надо было кое-что спросить у Торопыги.
– Помнишь, ты рассказывал о девушке в автобусе, у нее еще младенец был?
– Ну? – насторожился Торопыга. – И что?
– Занятная история, – сказал Чили. – Интересно, что было потом?
– К чему ты клонишь? Думаешь, не отвел ли я ее в отель?
Господи, что за невозможный тип!
– Помнится, ты говорил, что ее из дома выгнали.
– Да, из-за цветного ребенка. Она сказала, что ее трахнул военнослужащий из Форт-Блисса. Она призналась ему, что беременна, а он ей: «Какая неудача! Меня как раз переводят в другое место».
– Ты познакомился с ней на пути в Эль-Пасо?
– Да, она туда направлялась парня этого разыскивать. Видишь ли, она считала, что он ей наврал, а сам никуда не уезжает.
– Говоришь, она хотела брать уроки пения?
– Да, пения, а еще привести себя в порядок, грудки подкачать и участвовать в конкурсе «Мисс Америка». Чтобы парень, который ее трахнул, увидел ее по телевизору, устыдился, что так подло ее бросил, и вернулся бы к ней. Мечтать, конечно, не вредно, согласен? Господи, да ее к конкурсу «Мисс Америка» близко не подпустят, и писклявый голосок не поможет!
Торопыга перевел взгляд туда, где перед клубом появился автомобиль, туда, где кончался навес и разгружались грузовики, но говорить он все говорил – объяснял, что ей он, конечно, ничего такого не сказал, не хотел обижать девушку, пусть и дуру.
Чили, слушая Торопыгу, все время чувствовал присутствие рядом этой машины, чьи фары ярко светились, бликуя на темном металле, но глаз на нее не поднимал. До тех пор, пока не услышал громкое:
– «Одесса». Что это?
Сказано это было с акцентом, заставившим Чили поднять глаза на машину – черный седан с четырьмя дверцами, марки «лексус», как и та, в которую сел Роман Булкин на аллее напротив своего фотоателье. Переднее окошко рядом с водительским местом было открыто, и в нем виднелся здоровенный блондин. Сзади, казалось, сидит лишь один пассажир, но было темно, не разглядеть, лысый он или в парике. Здоровенный блондин вылез – настоящий бычара в узком костюме, едва не лопавшемся на нем, и спортивной рубашке расцветки «вырви глаз», из тех, глядя на которые в магазине думаешь: «Неужели это кто-нибудь покупает?» Парень этот напомнил Чили Стива Мартина в комической роли «бешеного кретина» в «Субботним вечером». Он шел прямо к ним, в то время как Торопыга все плел свое – дескать, от девушки этой так воняло, что, сидя рядом с ней, он вынужден был дышать ртом, а не носом. Русский, встав напротив Чили, взглянул на афишу.
– Могу объяснить, что такое «Одесса» и что такое не «Одесса», – сказал Чили.
Только это он и сказал, Торопыга же моментально завелся.
– Слушай, я, по-моему, с человеком разговариваю, чего лезешь?
Русский посмотрел в его сторону не то с удивлением, не то смущенно. Он сказал:
– Я только хотел узнать, что такое «Одесса», – и, отойдя к стоявшим рядом, начал допытываться уже у них, что такое «Одесса».
– Подумать только! Говнюк иностранный! «Я ТОЛКО ХАТЭЛ УСНАТ, ШТО ТАКОЭ АДЕСА».
Чили глядел на «лексус», черный лак которого отражал огни Сансет-бульвар, а Торопыга все пыхтел, как паровоз:
– Знаешь, что мне надо было ему сказать? Знаешь?…
Он осекся, так как блондин опять прошел мимо него, возвращаясь к машине. Чили увидел, как заднее стекло поползло вниз. Блондин наклонился к окошку, о чем-то переговорив с сидевшим сзади человеком, после чего опять сел на свое место рядом с водителем. Окошко осталось открытым, и в нем показались теперь голова и плечи мужчины.