Последние отзывы

  97  

– Поймите же наконец, что дело не в деньгах! Мои клиент так дорожит рубином только потому, что обязан очистить камень от проклятия, поражающего всех его обладателей.

Мориц Кледерман рассмеялся:

– Только не говорите мне, что человек двадцатого века, в здравом уме и достаточно образованный, может верить в подобный вздор!

– Верю я в это или нет, значения не имеет, – очень мягко возразил Альдо. – Но следует считаться с моим клиентом, а он, кроме того, мой друг. Он свято верит, что камень проклят. Впрочем, когда я узнал всю историю этого злосчастного рубина, начиная с XV века и до наших дней, я охотно признал его правоту...

– Ну, так расскажите же мне об этом! Вы знаете, до какой степени увлекают меня древние драгоценности.

– История этого камня началась в Севилье, вскоре после учреждения инквизиции. На троне восседали их «католические величества», а рубин принадлежал одному богатому «конверсос», Диего де Сусану. Местная еврейская община почитала камень священным...

С первых же слов Альдо почувствовал, что ему удалось пробудить в собеседнике живейшее любопытство. Медленно, стараясь сохранить как можно большую достоверность, но в то же время и умалчивая о многих деталях собственных приключений, он пробирался сквозь плотную завесу прошлого: вот камень подарен Сусаной-отцеубийцей королеве Изабелле; вот печальная повесть о Хуане Безумной и ее необузданной страсти; вот камень похищен и продан послу императора Рудольфа II; вот последний подарил его своему любимому незаконному сыну; вот, наконец, рубин оказывается в их с Видаль-Пеликорном руках «в одном богемском замке, владелец которого сполна познал превратности судьбы». Разумеется, ни слова не было сказано ни о призраке Сусаны, ни о страстном поклоннике Хуаны из Тордесильяса, ни о явлении императора в Градчанском замке, ни о вскрытии заброшенной могилы. Знакомство с великим раввином Морозини тоже объяснил совсем просто: следуя совету барона Луи Ротшильда, он отправился к нему в надежде выяснить кое-какие подробности, как всегда делал во время поисков. И, разумеется, Альдо не забыл подчеркнуть, какими ужасными несчастьями сопровождался путь кровавого камня.

– В синагоге я сам стал его жертвой, а тот, кто вам его продал, в свою очередь поплатился жизнью.

– Все это так, но... ваш клиент, разве он сам не боится пресловутого проклятия?

– Он – еврей, а только еврей способен снять проклятие, наложенное севильским раввином...

Кледерман немного помолчал, потом позволил лукавой улыбке смягчить свои всегда суровые черты. Уже подали кофе. Банкир предложил гостю великолепную гаванскую сигару, дал ему время раскурить ее и оценить аромат, и только тогда наконец спросил:

– И вы ему поверили?

– Кому? Моему другу? Разумеется, я ему верю...

– Однако вам следовало бы знать, на что способны наши собратья-коллекционеры, когда речь заходит о столь редкой и столь драгоценной вещи. Священный камень!.. Символ утраченной родины, Несущий в себе все беды и страдания угнетенного народа!.. Пожалуйста, сколько угодно, но из всего, что вы сейчас мне рассказали, явственно вытекает только одно: эта драгоценность отягощена историей. Вы отдаете себе в этом отчет? Изабелла Католичка, Хуана Безумная, Рудольф II и его чудовищный бастард... История всех имеющихся у меня камней и вполовину не так увлекательна...

– Человек, просивший меня найти этот камень, не стал бы прибегать к пошлым уловкам. Я слишком хорошо его знаю, чтобы усомниться в нем: для него это вопрос жизни и смерти.

– Хм!.. Над этим стоит подумать! А пока я покажу вам тот самый камень, а заодно и мою коллекцию. Идемте!

Они вернулись в большой кабинет-библиотеку на втором этаже, и на этот раз Кледерман запер дверь на ключ.

– Вы боитесь, что кто-нибудь из слуг может войти сюда без стука? – спросил Морозини. Его позабавила эта мера предосторожности, показавшаяся ему ребячеством.

– Ничего подобного. Сейчас вы поймете. Дело в том, что эта комната никогда не запирается, кроме тех случаев, когда я хочу проникнуть в сейф. Собственно говоря, только повернув этот ключ, можно открыть бронированную дверь. Вы сами увидите...

Банкир пересек кабинет, достал висевший у него на шее под крахмальным пластроном ключик и вставил его в углубление резьбы, украшавшей книжный шкаф в глубине комнаты. Толстая, обитая стальными листами дверь медленно повернулась на невидимых петлях, увлекая за собой великолепную имитацию из фальшивых переплетов. Кледерман улыбнулся:

  97