Элизабет изучающе осмотрела Оливию, на которой были не по размеру большие армейские брюки, сандалии и ярко-желтая тенниска с закатанными рукавами. Ее любимый цветной платок был завязан на лбу узкой полоской, не давая русым прядям падать на глаза.
– Нет, ты одеваешься не странно, Оливия, – твердо заявила Элизабет. – Ты одеваешься, как сама того хочешь, и я думаю, ты замечательно выглядишь.
Оливия вздохнула.
– Спасибо, Лиз, – сказала она, поворачиваясь и возвращаясь на свое место.
– А почему ты спросила об этом? – полюбопытствовала Элизабет. – Это смешно, Оливия, но ты никогда не мучила меня вопросами о том, что люди думают о твоей манере одеваться.
– Ну, не знаю, – произнесла Оливия. – Просто захотелось узнать. – Что-то в ее голосе заставило Элизабет придти к выводу, что разговор закончен.
– О, а вот это могло бы тебя заинтересовать, – Оливия протянула Элизабет машинописный лист.
– Юношеский конкурс драматургов, – прочитала Элизабет вслух. – Мистер Яворский, руководитель драматического объединения школы Ласковой Долины, с радостью извещает о начале ежегодного конкурса молодых драматургов. Тема этого года: «Известные деятели литературы». Заинтересованные ученики должны предоставить свои одноактные пьесы не позже, чем… – Элизабет посмотрела на дату и осознала, что последний срок – через месяц.
– Ты права, Оливия. Мне это действительно очень интересно. Спасибо, – сказала Элизабет, отдавая лист подруге. – Но, по-моему, если я решу принять участие в конкурсе, мне лучше начать работать прямо сейчас.
Именно в этот момент дверь редакции «Оракула» распахнулась и в комнату влетела Джессика.
– Пятьдесят пять долларов, честно! – объявила она с триумфом. – А ты говорила, что никто не будет покупать это печенье, потому что оно так странно выглядит. А это показывает, сколь «хорошо» ты разбираешься в бизнесе, Лиз.
– Джессика! – воскликнула Элизабет. – Какой сюрприз! А что принесло тебя в мир журналистики? У тебя есть какая-нибудь грандиозная сплетня для моей колонки? – спросила она с надеждой.
– Ни одной, – весело ответила Джес.
Она оглядела заваленную бумагами комнату и брезгливо сморщила нос. – Фу, – добавила она, – какое захламленное местечко. Что это?
Элизабет рассмеялась.
– Эти бумаги, – она сделала ударение на последнем слове, – макет «Оракула», Джес… – Элизабет повернулась к Оливии, которая собирала свои книги и засовывала их в рюкзак.
– Кажется, Джессика не ожидала, что у нас здесь так «чисто», – она хихикнула, подумав об обычном «порядке» в спальне сестры.
Оливия оглядела комнату и вздохнула.
– Ну-у, у нас и правда небольшой беспорядок, – заметила она.
Элизабет показалось, что ее голос прозвучал как-то странно. Трудно сказать, была ли Оливия рада видеть Джессику или нет.
– Готова, Лив? – нетерпеливо спросила Джессика.
Оливия кивнула.
– Джессика обещала мне помочь с платьем, которое я шью к вечеринке у Пэтменов, – пояснила она Элизабет.
Глаза Элизабет чуть не вылезли из орбит.
– Джессика? Но…
– Да, Лиз, – быстро затараторила Джессика. – Скажи маме, что к обеду я буду вовремя.
Элизабет не верила своим ушам. Последний раз она видела сестру с ниткой и иголкой в руках, когда ее заставили нанизывать кукурузу к Рождеству.
– Увидимся завтра, Лиззи, – сказала Оливия, выходя вслед за Джессикой.
– Конечно, Лив, – ответила Элизабет, пристально глядя в спину уходящей сестры.
«С каких это пор, – подумала она, – Джессика стала главной благотворительницей? Ведь она же ничего не понимает в шитье! Похоже, что Джессика ужасно старается помочь Оливии практически во всем в эти дни. – Она снова повернулась к машинке. – Ну хорошо, – продолжала она философствовать, – я и так уже достаточно совала нос в чужие дела. Что бы Джессика ни выкинула на этот раз, я останусь в стороне».
– Вот оно, – неуверенно произнесла Оливия, раскладывая платье на кровати и отступая на шаг. – Что скажешь?
– Хм, – задумчиво пробормотала Джессика, трогая материал опытной рукой. – Это, по-моему, хлопок? – выдала она где-то через минуту.
Оливия грустно кивнула. Материал, который был таким красивым, когда она его выбирала, теперь казался ей совсем непривлекательным. Он был ее любимого бледно-лилового цвета с нежными белыми цветами.
– Он из Греции, – сообщила она Джессике, с тревогой ожидая ее реакции.