139 
Хёкберги внимательно смотрели на него.
- Давайте вернемся на три года назад. В девяносто четвертый или девяносто пятый. Вы не припомните, не случилось ли тогда с Соней что-нибудь необычное?
Женщина в черном говорила едва внятно. Валландеру пришлось наклониться, чтобы расслышать ее слова.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, скажем, она пришла домой и выглядела так, будто с ней что стряслось. Была в синяках…
- Однажды она сломала стопу.
- Ушибла, - поправил Эрик Хёкберг. - Не сломала, а ушибла.
- Я имею в виду скорее синяки на лице или теле.
- Моя дочь ни перед кем в этом доме нагишом не появлялась! - неожиданно объявила Рут Хёкберг.
- Или, может, она была возбуждена. Либо подавлена.
- У нее вообще резко менялось настроение.
- Значит, ничего особенного вы не припоминаете?
- Не понимаю, почему ты задаешь такие вопросы.
- Он должен, - сказал Эрик Хёкберг. - Это его работа.
Мысленно Валландер поблагодарил его.
- Я не помню, чтобы она когда-нибудь приходила домой в синяках.
Комиссару стало невмоготу топтаться на одном месте:
- Мы располагаем сведениями, указывающими на то, что в означенное время Соня была изнасилована. Но в полицию она не заявила.
Рут Хёкберг вздрогнула:
- Это неправда!
- Она не говорила об этом?
- Что ее якобы изнасиловали? Никогда! - Рут беспомощно рассмеялась. - Кто смеет утверждать такое? Это ложь! Чистейшая ложь!
У Валландера возникло ощущение, что она все-таки что-то знала. Или догадывалась. Слишком уж резко возражала.
- Тем не менее многое говорит за то, что насилие действительно имело место.
- Кто смеет утверждать такое? Кто клевещет на Соню?
- К сожалению, этого я сообщить не могу.
- Почему? - резко бросил Эрик Хёкберг.
Видимо, накопившаяся ярость внезапно выплеснулась наружу.
- Тайна следствия.
- Что это значит?
- До поры до времени мы обязаны защищать своих информантов.
- А кто защитит мою дочь?! - выкрикнула Рут Хёкберг. - Она умерла. Ее никто не защитит!
Похоже, разговор выходит из-под контроля, подумал Валландер. Зря я не поручил это Анн-Бритт. Эрик Хёкберг успокаивал жену, она расплакалась. Н-да, сущий кошмар.
Немного погодя он все же сумел продолжить свои вопросы:
- Стало быть, она никогда не говорила, что ее изнасиловали?
- Никогда.
- И никто из вас не замечал в ней ничего необычного?
- Да разве ее поймешь?
- Вот как?
- Она была очень самостоятельная. Часто сердилась. Хотя, наверно, это свойственно всем тинейджерам.
- Сердилась на вас?
- Большей частью на младшего брата.
Валландер вспомнил свою единственную беседу с Соней. Она тогда жаловалась на брата, который вечно рылся в ее вещах.
- Давайте вернемся в те годы, девяносто четвертый и девяносто пятый, - сказал он. - Она приехала из Англии. Вы ничего не замечали? В смысле, ничего внезапного, неожиданного?
Эрик Хёкберг вскочил так стремительно, что даже стул опрокинул:
- Однажды вечером она пришла домой с разбитым лицом, рот и нос в крови. Было это в феврале девяносто пятого. Мы спросили, что случилось, но Соня отвечать отказалась. Одежда у нее была перепачкана, сама она явно испытывала шок. Мы так и не узнали, что произошло. Позднее она сказала, что упала и расшиблась. Теперь-то я понимаю, она лгала. Да, теперь, когда ты говоришь, что ее изнасиловали, я понимаю. Так чего ради мы-то сейчас врем, изворачиваемся?
Женщина в черном опять заплакала, пытаясь сквозь слезы что-то сказать. Валландер не мог разобрать слов. Эрик Хёкберг прошел в свой кабинет, сделав комиссару знак следовать за ним.
- От нее ты сейчас больше ничего не добьешься.
- Оставшиеся вопросы я могу задать тебе.
- Вам известно, кто ее изнасиловал?
- Нет.
- Но вы кого-то подозреваете?
- Да. Однако имя я назвать не могу.
- Это он убил ее?
- Вряд ли. Однако выяснение данного обстоятельства поможет нам понять случившееся.
Эрик Хёкберг помолчал, потом сказал:
- Был конец февраля. Шел снег. К вечеру все кругом побелело. А она шла домой, обливаясь кровью. Наутро в снегу виднелся кровавый след. - Казалось, им вдруг овладела та же беспомощность, что и женщиной в черном, которая сидела в гостиной и плакала. - Я хочу, чтобы вы поймали этого негодяя. Он должен понести наказание.
- Мы сделаем все возможное, - ответил Валландер. - Мы поймаем преступника, но нам нужна помощь.
- Ты должен понять ее, - сказал Хёкберг. - Она потеряла дочь. И для нее невыносимо думать, что еще раньше Соня стала жертвой такого ужасного надругательства.
139 
