– Разное. Ты можешь приготовить мне кофе, Нэнси?
– Конечно.
Она пошла на кухню и вскоре вышла оттуда с кофе и бутербродами.
– Хочешь сэндвичи, Фасти? Есть датское салями и ливерная колбаса, хлеб и картофельный салат.
– Сделай мне несколько, – сказал он. – Я даже забыл, что голоден.
– Значит, происходит что-то важное, – заметила она, ставя поднос на стол около профессора и возвращаясь на кухню.
Фаустаф подумал, что возможно создание нового вида искривления субпространства, о чем он не раз размышлял и ранее, но всякий раз отказывался от своих мыслей.
Он позвонил в «Золотые Ворота» и обсудил это с Мэоном, попросив его отыскать все записи, которые были сделаны в свое время. Он понимал, что необходимо несколько дней напряженной работы, но еще больше времени уйдет на постройку туннелеров. Однако у него была хорошая команда, и, если что-то надо будет сделать в срок, его люди не подведут.
Его мысли начали путаться, и он понял, что должен немного отдохнуть, прежде чем продолжить работу. Когда Нэнси вошла с сэндвичами, он встал из-за стола и сел рядом с ней на кушетку, поцеловал и принялся за еду. После этого он вернулся к работе, чувствуя себя гораздо лучше.
– Чем ты занимаешься, Нэнси?
– Уборкой. Жду тебя. Сегодня ходила в кино.
– О чем фильм?
– О ковбоях. А что делал ты, Фасти?… Я так волновалась.
– Путешествовал, – сказал он. – Дела вынуждают, ты же знаешь.
– Ты мог бы позвонить.
– Оттуда, где я был, не мог.
– Ладно, теперь пойдем в постель и наверстаем упущенное.
Он выглядел даже более несчастным, чем раньше:
– Я не могу. Я должен отвезти то, что я здесь наработал. Прости, Нэнси.
– О чем это, Фасти? – она сочувственно погладила его руку. – Ты себе места не находишь. Здесь дело не в проблемах по работе.
– Да, я расстроен. Хочешь ли ты услышать всю историю? – он желал Нэнси только хорошего. Теперь не будет вреда в том, что он расскажет ей обо всем. И Фаустаф вкратце обрисовал ситуацию.
Когда рассказ был закончен, взгляд Нэнси стал недоверчивым.
– Я верю тебе, – наконец сказала она. – Но я не могу, не могу всего этого принять… Значит, все мы должны умереть? Так?
– Если я не смогу что-нибудь сделать. Но даже и в этом случае большинство из нас будет уничтожено.
Зазвонил телефон. Он поднял трубку. Это был Мэон.
– Хэлло, Мэон! В чем дело?
– Мы проверяем новую теорию искривления. Но я звоню не по этому поводу. Я хочу сказать, что З-13 и З-14 полностью разрушены. Вы были правы. Враг начинает действовать. Что мы можем предпринять?
Фаустаф вздохнул:
– Дайте указания командам эвакуировать всех, кого возможно, из наиболее отдаленных миров. Очевидно, что враг работает методично. Будем надеяться, что мы сможем собраться с силами. Лучше всего перебросить все аджасторы на З-2 и З-3. Мы будем сражаться.
– Есть еще одна информация, – сказал Мэон. – Мэй организовал экспедицию на З-4, до того как мы покинули З-1.
– Правильно. Они отправились бомбить штаб Орелли.
– Они не смогли найти его и вернулись.
– Но они должны были найти собор – они не могли упустить его.
– Единственное, что они обнаружили – это катер во льдах. Такое ощущение, что собор исчез, переместился куда-то целиком. Вы говорили, что с ними был Штайфломайс, и у них были двое из Р-отряда и Разрыватель. Можно предположить, что Штайфломайс помог Орелли. Он наверняка знает возможности Разрывателя. Или, может быть, они что-то сделали не правильно, и собор был разрушен. Одним словом, они исчезли.
– Не думаю, чтобы они уничтожили себя, – усомнился Фаустаф. – Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что мы встретим их в самое ближайшее время. Союз Орелли и Штайфломайса не сулит ничего хорошего.
– Не забуду. Но я должен получить еще схему путей эвакуации. Для нас есть какие-нибудь указания?
Фаустаф почувствовал себя виноватым. Он провел так много времени в разговорах с Нэнси.
– Я дам вам знать, – сказал он.
– Хорошо, – Мэон положил трубку.
Фаустаф рассказал Нэнси о том, что услышал от Мэона.
Потом, сев за стол, снова принялся за работу, делая записи и выводя формулы в блокноте, лежащем перед ним. Завтра он должен вернуться в центр и сам заняться компьютерами. Пока он работал, Нэнси сделала ему кофе и бутерброды. В восемь часов следующего утра профессор понял, что должен идти. Он сложил все записи и уже хотел было попрощаться с Нэнси, когда она сказала:
– Ты не против, если я пойду с тобой, Фасти? Мне не хотелось бы сидеть тут одной в ожидании тебя!