92 
— Мне снилось что-то плохое, тревожное. Здесь, на Тормансе, мне часто тяжело по ночам, особенно перед рассветом.
— Час Быка, два часа ночи, — заметил Гэн Атал. — Так называли в древности наиболее томительное для человека время незадолго до рассвета, когда властвуют демоны зла и смерти. Монголы Центральной Азии определяли так: Час Быка кончается, когда лошади укладываются перед утром на землю.
— Долор игнис анте люцем — свирепая тоска перед рассветом. Древние римляне тоже знали странную силу этих часов ночи, — сказала Тивиса и занялась гимнастикой.
— Ничего странного, — подал голос астрофизик. — Вполне закономерное чувство, сложившееся из физиологии организма еще с первобытных времен и особого состояния атмосферы перед рассветом.
— Для Афи все всегда связано с космосом! — Тивиса засмеялась.
Красно-золотой СДФ Гэна выдвинулся вперед. Высоко поднятая на гибком стержне лампа осветила дорогу. Дико заметались черные тени в промоинах и впадинах, совсем как во сне Гэн Атала. СДФ покачивался на неровностях дороги, и окружающий мрак то отступал, то набегал вплотную. В наплывах темноты вверху на мгновение появлялись одинокие огоньки звезд. Справа, едва намечая правильный купол дальней горы, немощно светил спутник Торманса. Незаметно земляне достигли перевала. И снова оголенная пустыня… Начался спуск, столь же пологий, как и подъем. Впереди сквозь редевшую темноту виднелось нечто темное, закрывавшее весь еле зримый горизонт. Слабый и равномерный шум возник впереди и внизу. Земляне свыклись с безводьем огромных пространств планеты Ян-Ях и не сразу сообразили, что это журчит вода. Короткий рассвет погасил фонарь СДФ, угрюмые пурпурное светило вспыхнуло позади справа. Оно поднималось, светлея, и между гор открылась котловина. Где-то под склоном шумела речка, а за ней, на низких холмах, росла чаща гигантских деревьев. Даже у привыкших к стопятидесятиметровым эвкалиптам и секвойям Земли путешественников захватило дыхание. Колоннада сравнительно тонких стволов, не меньше двухсот пятидесяти или трехсот метров в высоту, вверху прикрывалась сплошной шапкой ветвей и листвы. Земляне спустились к речке, ожидая увидеть бегущий по гальке горный поток, а наткнулись на глубокую, темную, едва заметно текущую воду, подпруженную упавшим поперек обломком колоссального дерева. Осторожно балансируя по скользкой запруде, все шесть пешеходов — трое людей и три СДФ — перебрались на мягкий мохообразный покров. СДФ принуждены были делать скачки, чтобы не увязнуть короткими лапками. За полосой мха снова пошла сухая каменистая почва, прикрытая в лесной полосе толстым слоем отмерших листьев и ветвей. Под ногами идущих полусгнивший покров превращался в коричневый прах — вероятно, веками некому было топтать эти обветшалые остатки.
— Так вот как выглядели леса Торманса до прихода наших звездолетов, — негромко сказала Тивиса.
— Интересно, кто здесь обитал в те времена? — спросил Гэн Атал, пиная истлевшую массу листьев и плодов, взрывая темную пыль. — Вряд ли кто-либо мог прокормиться тут, внизу!
— В больших лесах Земли, — ответила Тивиса, — вся животная жизнь сосредоточивалась там. — Она подняла руку к терявшимся в высоте искривленным ветвям.
Словно откликаясь на ее жест, высокий, как свисток, вопль прорезал безмолвие леса, заставив людей замереть от неожиданности. Где-то далеко послышался ответный вопль, похожий на визг многооборотной алмазной пилы.
Тор Лик, выхватив стереотелескоп, пытался разглядеть что-нибудь в густой листве. На трехсотметровой высоте ему почудилось едва уловимое колебание веток.
— Ага! — весело воскликнул Гэн Атал. — Не все вымерло тут, за Зеркальным морем! Не все съели тормансиане!
— Если действует фактор СА, там вряд ли осталось что-либо путное, — поморщился Тор Лик. — Этот визг не вызывает у меня симпатии.
Земляне долго стояли, прислушиваясь и настроив фотоглаз СДФ на слабое освещение. Но гигантский лес, казалось, хранил в себе не больше жизни, чем кубики едва державшихся домов Чендин-Тота.
Еще два дня провели земляне в лесу, пробиваясь с холма на холм через нагромождения растительного праха. Иногда небольшие прогалины уходили вверх ослепительными трубами света. Высоко виднелось свинцово-серое небо в обрамлении мохнатых шоколадных ветвей. На третий день они остановились на опушке одной из прогалин.
— Мы напрасно теряем время, — решительно сказала Тивиса, — если здесь, в заповеднике и безусловно древнем лесу, уцелело ничтожное число животных, вроде этих визгунов, то у нас мало шансов не только наблюдать, но даже мельком увидеть их! Слишком велик их страх перед человеком. Какой контраст с Землей! Я эти дни часто вспоминала наших пернатых и мохнатых друзей. Как живут тормансиане без заботы о своих младших братьях? Ведь любовь к природе исчезает, если нет никого, чтобы разделять ее!
92 
