47 
– То есть как – что я с ней сделал? – возмутился Каллен. – Я не делал ничего, кроме того, что она сама хотела.
– Прошлой ночью? – Джек услышал слабое жужжание в холле – Лео кому-то открывал дверь.
– Я попросил этого цветного, Седрика, добыть мне бутылку портвейна. Хорошее вино, стоило четыре бакса, и Седрику я дал доллар. Я выпил пару стаканчиков, а потом постучался к Анне Марии, думал предложить и ей тяпнуть по стаканчику.
Джек прикурил, пустив в ход украденные в гостинице спички, и продолжал слушать повесть Каллена. Взгляд его уперся в висевшую на стене картину: две девицы качаются на качелях посреди густого леса. Стародавние времена, о которых Джек понятия не имел. Ничего в этой комнате не принадлежало лично ему. Сложить свое барахло в сумку – и до свидания.
– Я сказал ей, какая у нее славная комнатка. Анна Мария глянула в один конец коридора, потом в другой и ответила: что ж, если мне нравится, она очень рада. Только мы уселись, я разлил портвешок, а она раскрыла альбом и давай пальцем тыкать: это Робби, а это Расти, а это Лаури и Тимми, всех мне показала – детей, внуков, правнуков, да еще и по имени каждого назвала. Я говорю: «Да что вы, Анна Мария, у вас, верно, и внуков-то еще нет, вы такая молодая».
– Слушай, Калли, с меня хватит! – взмолился Джек.
– Нет, правда. Она на свои годы не выглядит. Ей с виду от силы семьдесят – ну, семьдесят два, максимум. Черт побери, мне-то самому уже шестьдесят пять. Велика ли разница? Вот я и говорю: «Анна Мария, у вас прекрасная семья, и сами вы красавица». Сидим мы рядом, стулья друг к другу придвинули. Ей этот комплимент пришелся по вкусу, и я, не теряя времени, наклонился к ней и легонько чмокнул в ушко. А она как подпрыгнет да как заорет – я до чертиков перепугался. Представляешь – я поцеловал ее прямо в слуховой аппарат! Тогда я сказал: «К чему вам эта штука, Анна Мария, давайте ее уберем». Она сняла аппарат, я снова поцеловал ее и стал приговаривать: «Ах, какая ты сладенькая», ну и все в таком роде, сам знаешь не хуже меня. Потом говорю: «Почему бы нам не пересесть на кровать, там же удобнее», – а она на все отвечала только: «Что? Что?», так что я ее приобнял, помог ей подняться и отвел к постели. Сели мы на краешек, а она молчит как убитая и даже не шелохнется. Она вроде как ничего не имела против того, что я делал.
– А что ты делал? – уточнил Джек, обреченно вздыхая.
– Ну там, целовал ее. Обнял… халатик ее расстегнул, у нее под низом фланелевая ночнушка была. Стал там целовать, а она сидит, как колода. Я подумал: «Черт, уже столько времени прошло, она, должно быть, забыла, как это делается». Но я ее нисколечко не торопил. Я не трахался двадцать семь лет, могу еще две-три минуты подождать, верно? Ну, подумал я, то ли она отвыкла от этого дела, то ли фригидная, решил проверить, засунул руку под халат…
Джек от смущения заерзал на диване.
– Пощупал ее титьки. Вернее, только нащупал их, они у нее почему-то не на месте оказались, не там, где обычно бывают. Только я потрогал, Анна Мария вроде как окаменела, глаза вытаращила и сидит, еле дышит. Я думаю: ну его к черту, не моя это ночка.
Джек немного расслабился.
– Значит, ты ничего с ней не делал?
– Я же тебе говорю.
– За что же тебя выгнали? – На пороге возник Лео с тем самым выражением на лице, которое, должно быть, проступило на сморщенном личике Анны Марии, когда Каллен нащупал ее «титьки». – Погоди минутку, – буркнул Джек в трубку.
– Там пришел человек, – заупокойным голосом возвестил Лео. – Справлялся насчет твоей поездки в Карвиль.
– Что еще за человек?
– Не знаю. Я сказал ему, что меня тут в воскресенье не было, пойду, мол, спрошу. Я не знаю, что ему сказать.
– Какой он с виду?
– Какой с виду? Не знаю, какой он с виду. Обычный человек, как все.
– Спокойней, Лео. Американец или латинос?
– Американец. – Этот вопрос почему-то удивил Лео.
– Он тебе удостоверение показывал?
– Я не спрашивал.
– Ладно, разберусь.
– Он в холле… Ты сам поговоришь с ним?
– Да, только с этим закончу. – Джек положил руку на трубку, выжидая, чтобы Лео ушел. Зять печально покачал головой и вышел. Джек снова поднес трубку к уху. – На чем мы остановились, Калли? Да, так за что тебя выгоняют?
– Я тебе сказал, что она сняла слуховой аппарат?
– Ну и что?
– А то что, пока мы сидели, я положил его в карман своего халата, а когда уходил, забыл ей отдать. Утром она пошла к мисс Холленбек и нажаловалась, будто я стащил этот чертов аппарат.
47 
