Последние отзывы

  99  

Зачем же ты, последний из рода Да-Нали, стремился в другой мир? Бежал от скорбей, как гласят записи в семейных хрониках? Что-то не верится. Нет, скорее в тебе пылала жажда борьбы, которую ты не мог утолить в границах империи. Тебе бы не дали повоевать дома, поэтому ты ушел. Но разве в гостях позволено делать все что заблагорассудится?

— Мы после перехода похожи на тех же мотыльков: летим на свет желания. Главное, чтобы рядом хоть кто-нибудь хоть чего-нибудь пожелал. И нет никакой разницы, в чем именно заключается желание. Да, тебе нужно будет его исполнить. Тебя заставят. Не знаю, кто или что, только отвертеться все равно не удастся. И не надо! Наоборот, хватайся за желание сразу, как только оно прозвучало в твоей голове. Сразу, понимаешь? Сначала оно похоже на комок глины, почти бесформенный, годный для любой поделки, а вот если промедлить дольше необходимого… — Себерро презрительно цокает языком. — Оно начинает обретать границы, и ты попадаешь в клетку, которую тебе придется осторожно разбирать уже по прутику. В этом нет ничего страшного и невозможного, поверь. Но это так долго! Иной раз может понадобиться полжизни, чтобы удовлетворить какое-нибудь завалящее желание. А все почему? Потому, что однажды оказался нерасторопен! Запомни: бросаться в бой нужно сразу, без колебаний. Вот чего, к примеру, хотел тот мальчишка, в чье тело тебя всунули?

Пробую вспомнить. В сознании всплывает мешанина невнятных образов, среди которых едва удается ухватить нужный.

— Он хотел вылечить ногу.

— Именно так оно и звучало, его желание? — настойчиво уточняет калека.

«Я хочу, чтобы моя нога исцелилась…»

Да, под конец он думал именно так, тот несчастный ребенок. А что было сначала?

Был бег. Стремительный и неудержимый. Была свобода от вечной боли, сковывающей мышцы. Много всего пронеслось тогда в его голове, но слова… Последние, окончательные слова прозвучали именно так. Наверное, мальчик и хотел бы пожелать что-то иное, да не хватило умения. Не смог собрать свои чувства воедино и воплотить их в желание, потому и ухватился за то, что подсказали. Это ведь были чужие слова. Слишком взрослые.

— Он пожелал исцелить ногу.

— Да! — оживляется Себерро. — Но если бы ты не промедлил, можно было бы подменить единичное многим.

— Многим? — Переспрашиваю о последнем, что слышал, хотя больше всего меня пугает и волнует совсем другое слово.

Подмена?

— Не одну ногу, а обе. И не просто исцелить, а поддерживать здоровыми. Теперь понимаешь?

Еще бы! Исполни я именно такое желание, никаких усилий не хватило бы, чтобы снова искалечить это тело. Любая рана либо не появлялась бы вовсе, либо заживала бы в мгновение ока. Но если это и в самом деле возможно, то…

— Вы тоже так делали, эсса?

Он горделиво кивает:

— Неоднократно. Конечно, нужен опыт. Но еще нужнее умение быстро думать. Желание, оно как водоворот, как воронка: если уж раскрылось для тебя, непременно затянет. Только ведь необязательно спускаться на самое дно. Нужно внимательно смотреть по сторонам, и, едва заметишь удобный для исполнения образ, плыви к нему. Изо всех сил! Только тогда ты сможешь быть хозяином, а не слугой.

Заманчивый совет. И пожалуй, стоит к нему прислушаться, потому что тиски боли, в которых меня сжимало последний раз, не доставили ни малейшего удовольствия. Но есть ведь и другие трудности? Должны быть.

— Не слишком ли велик риск? Я же не знаю, чего кто пожелает, пока не окажусь в…

Себерро Рен насмешливо качает головой:

— Узнаешь. Мы можем видеть здешних кукол насквозь. Придет время, и ты все сам поймешь. Когда полностью освоишься в этом теле. Ты же пока не чувствуешь его по-настоящему своим?

Удрученно киваю.

— Ничего, это случится быстрее, чем ты думаешь. Главное, что прежнего хозяина удалось прогнать подальше, — успокаивает меня калека.

Странно звучит — «прогнать». Почему не уничтожить?

— Разве мальчишка не умер? То есть его душа, желание которой я исполнил?

В ответ раздается тяжелый вздох:

— Наш путь к победе прост, но… По нему можно двигаться не только вперед.

— Не понимаю.

Себерро Рен долго молчит, дыша в такт движения тряпки по уже почти дочиста оттертой коже. Слишком долго. А когда продолжает беседу, выглядит далеко не столь оживленным и благодушным, как в самом начале.

— Они не исчезают, когда мы занимаем их место. По крайней мере, не сразу. Топчутся рядом, готовые вернуться в любой миг, если наша хватка вдруг ослабеет.

  99