35 
— Мать Алекса... — заключила Сара.
— Именно. Мальчику в то время было года четыре, может быть, пять лет.
— Я думала, что террористов-смертников стали использовать относительно недавно, значит, я ошибалась?
— Нет, ты совершенно права. В то время подобные методы не практиковались. Следователи предположили, что бомба сработала слишком рано. Без сомнения, Франческа должна была заложить ее и выйти из автобуса. Но тогдашние самодельные устройства не отличались надежностью. Они могли сдетонировать от любого сотрясения. По словам очевидцев, автобус ехал очень быстро, а дорога была скверная. Но ответственность за происшествие, независимо от того, случайным оно было или нет, возложили на «Красную борьбу», организацию, в работе которой участвовала Франческа.
— Но из того, что я прочла, следует, что «Красная борьба» всегда отрицала насильственные методы...
— Судя по всему, никто из членов группы не знал о ее намерениях. Проблема состоит в том, что она не могла осуществить это покушение в одиночку. У нее не было возможностей раздобыть взрывчатку, детонатор и все прочее. Конечно, у нее имелись сообщники. За всей компанией в течение какого-то времени велось наблюдение, но ничего подозрительного не обнаружилось. Все члены «Красной борьбы» были оправданы, за исключением Луиджи Кантора. Правда, против него не нашлось формальных улик, но следователи действовали методом исключения.
— А ты думаешь, он виноват?
— Понятия не имею. В любом случае в тот день, когда взорвалась бомба, он находился во Франции, где участвовал в каких-то конференциях. Он отказался вернуться в Италию для расследования. Это не свидетельствовало в его пользу.
— Состоялся суд?
— Ну, весьма поспешный. Так в то время действовало итальянское правосудие. Его признали виновным в совершении террористического акта и заочно приговорили к пожизненному заключению. Всех поразило, что он оказался способен на организацию взрыва. В то время он пользовался большим уважением.
— Я знаю, я читала.
— Так или иначе, это происшествие его подкосило. Когда он вышел из игры, все его проекты рассыпались. Больше уже никто о них и слышать не хотел. Бывшие приятели по сей день отказываются произносить его имя. Он стал хуже зачумленного. С другой стороны, это можно понять. Если человек, в которого ты веришь, ведет себя как последняя сволочь, это наводит на кое-какие раздумья, верно ведь?
— А почему же правительство не выслало его в Италию, чтобы он понес наказание?
— Во Франции не принято экстрадировать бывших участников левых движений. Так уж повелось. В начале восьмидесятых они все сбежали сюда. Наш бывший президент испытывал к ним слабость. Он запретил их трогать, при условии, что они будут вести себя тихо и откажутся от любых форм насилия. Большинство из них одумались и живут себе тихонько. Преподают в университетах или работают консьержами. До сих пор их не беспокоили, но долго это не протянется. Итальянское правительство уже несколько месяцев оказывает давление на министерство внутренних дел. Некоторые лидеры правых с удовольствием бы выслали пару-тройку человек, чтобы они отбывали положенный срок. Устроят показуху, тем самым подведут жирную черту под «свинцовыми годами». Вполне может статься, что в числе первых высланных окажется Кантор. Но послушай, ты-то как докопалась до всего этого?
— Ты способен несколько дней держать язык за зубами?
— Обижаешь, Сара, — возмутился журналист.
— Его сын Алекс — главный подозреваемый по делу об убийстве Наталии Велит. Они какое-то время были вместе. Незадолго до смерти она его бросила. Следя за Алексом, я обнаружила, что служба разведки установила наблюдение за квартирой его отца.
— А какого черта нужно разведке в этой истории?
— Без понятия. Ты бы мог навести справки?
— Конечно, но почему бы тебе самой этим не заняться? Пара звонков от Лопеса, и все закрутится.
Сара улыбнулась в трубку.
— В данный момент у меня с разведкой отношения несколько натянутые. Я предпочла бы действовать скрытно.
— Ладно. Дай мне денек-другой.
— Спасибо огромное. За это я тебя приглашу пообедать.
— И наденешь беленькую юбочку?
— Вот свинья!
Сара повесила трубку. Голова пухла от вопросов. Дело и без того непростое — так теперь кто-то впутал в него Коплера.
Чем больше она размышляла, тем больше убеждалась в том, что этого журналиста выбрали не случайно. Его страсть к сенсациям не была ни для кого секретом. Если у этой истории действительно была какая-то интересная подоплека, Коплер до нее докопается.
35 
