57 
Тогда я погрузился в самое черное отчаяние и сделал то, что в подобных обстоятельствах сделал бы каждый человек: я напряг свои сфинктеры.
Киллер склонился надо мной и схватил меня за ворот рубашки. Теперь он уже не шутил. Все происходящее начинало его утомлять. Я мог прочесть это в его глазах. Темный огонек разгорелся, заполонив почти весь зрачок.
— Я тебя последний раз спрашиваю, сучонок, — прошептал он мне на ухо. — Если не ответишь, я отрежу все, что торчит. Сперва уши, потом нос и язык. Не волнуйся, это не помешает тебе орать, когда я буду тебе резать яйца. Ну, так какой там код?
— Но если вы меня все равно убьете...
— Ну, ладно, как хочешь. Вопреки видимости, я — настоящий демократ. Я уважаю волю других. Ты совершенно свободен в выборе. Хочешь — страдай. Это мужественный выбор. Бесполезный, но мужественный.
Он захватил мое левое ухо большим и указательным пальцами и поднес к нему нож. Еще два сантиметра, и я смогу распрощаться с моей хорошенькой мордашкой. Я закрыл глаза, чтобы не видеть, как сталь впивается в мою плоть.
Внезапно по галерее прокатился оглушительный грохот.
Я узнал этот звук.
Я уже слышал его раньше. В тот вечер, когда умерла Наталия, если быть совсем точным.
Дыра размером с грейпфрут, украсившая грудь убийцы, подтвердила мою догадку. Только пули «магнума» обладали таким впечатляющим соотношением пробивной и разрушительной способностей.
Струя крови, хлынувшая из зияющей раны, ударила мне в лицо. Нападавший кулем рухнул на меня. Его кровь заливала мне рот и глаза. Безуспешно отплевываясь от вязкой жидкости, затекавшей в легкие, я прилагал все силы, чтобы не задохнуться.
Я пытался подняться, но обмякшее тело не давало мне пошевелиться. Мои руки скользили по липкой коже, ища, за что ухватиться. Отчаявшись приподнять покойника, я выгнулся и спихнул его с себя.
Скорчившись в позе зародыша, я широко раскрыл рот и несколько раз жадно втянул воздух, а потом меня вывернуло прямо на паркет.
Когда я встал, совершенно оглушенный, покрытый желчью и кровью, то понял, почему до сих пор жив. Передо мной на коленях стояла Лола. В руках она сжимала еще дымящийся револьвер.
Ее глаза горели животной ненавистью, поднимавшейся из глубин ее естества. Первобытной ненавистью, за которой уже не было ничего.
Потом ее руки разжались, и «магнум» упал на пол. Ее глаза вдруг сделались совершенно пустыми. Отчаянная сила, позволившая ей нажать на спуск, внезапно улетучилась. Она посмотрела на меня остекленевшим взглядом и открыла рот, но не смогла издать ни звука.
Я не нашелся что ей сказать, поэтому просто обнял ее. Ее слезы, стекая по моим щекам, окрашивались в красный цвет.
24
Телефон зазвонил в тот самый момент, когда Сара наконец стала засыпать. Прежде чем снять трубку, она посмотрела на будильник на ночном столике. Почти час ночи. Интересно, кому могло прийти в голову позвонить ей так поздно, когда назавтра намечено столько работы?
Сара с трудом поднялась. Она чувствовала себя разбитой. В течение двенадцати часов она обзванивала всех клиентов VIP-этажа «Инферно», бывших там в вечер убийства Наталии. Всего в списке значились сорок два человека, чьи имена удалось установить на основании показаний вышибалы и официантов. Пятнадцать из них оказались недоступны, семеро были на заседаниях. Остальные двадцать согласились поговорить, хотя часто весьма неохотно.
Все изображали полное неведение и настаивали на своей невиновности. Конечно, они знали Наталию, ведь они вращались в одних кругах и у них было много общих знакомых. Все хотя бы раз пересекались с ней на каких-нибудь торжествах или показах моды. Наталия была девушкой видной, вряд ли кто-то мог пройти мимо нее, не обратив внимания. Однако никто не признался в том, что близко общался с ней — только шапочные знакомства.
Кто-то реагировал лучше, кто-то хуже. Например, руководитель крупного предприятия возмутился, что полиция осмелилась потревожить его по такому поводу. Он не мог допустить даже мысли о том, что к нему относятся как к простому смертному, и собирался жаловаться своему другу, министру внутренних дел. Сара не была расположена выслушивать гадости от этого тщеславного толстяка, поэтому спросила, не вызвана ли его агрессивность тем, что он проводит ночи в модных дискотеках втайне от жены, в компании молоденьких девушек.
Уважаемый слуга государства разъярился и посулил ей очень медленное продвижение по службе до самого конца карьеры. Однако, когда Сара пригрозила, что, в случае отказа отвечать на вопросы, она передаст в газеты список подозреваемых, в котором его имя будет фигурировать на одном из первых мест, он стал почти что любезным.
57 
