Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
170 
Ночное озеро чуть слышно плюхало волной.
— Джерри, у меня к тебе просьба — расскажи мне о Земле… — неожиданно попросила Никки. — Ты так хорошо рассказываешь… Ты бывал где-нибудь ещё, кроме родной Вирджинии?
— Конечно, мы с родителями шлялись по многим местам. Правда, я был мал и плохо помню эти поездки… так, отдельные картинки.
— Всё равно — расскажи. Мне это нужно.
— Ну… мы путешествовали несколько раз в году — иногда по неделе, но чаще — пару дней. Мы втроём прыгали в машину в пятницу вечером, мчались в аэропорт Далласа и проводили уик-энд в месте, где ни разу раньше не были. Конечно, выбирали, куда поехать, долго и с удовольствием, даже шумно спорили…
— А ты был в Тампе? — спросила Никки со странным выражением лица.
— Да, но совсем ребёнком… ничего особенного не припоминаю, разве что песок во Флориде хороший… А! У меня самая красивая ракушка — из Тампы! Родителям там нравилось, они часто вспоминали знаменитый местный ресторан в итальянском стиле, в котором сами официанты под рояль распевали классические арии и народные итальянские песни. Люди туда ходили не столько есть, сколько слушать… Мама говорила, что там звучали просто оперные голоса… Главное моё личное впечатление от Флориды — это крокодил. Вышли на берег маленького прудика у автостоянки, я ору и показываю рукой папе: «Смотри — крокодил!» А тот в метрах десяти, одна морда с глазами торчит из воды и — раз! — погрузился в глубину. Через несколько секунд эта пятифутовая гадина всплывает возле самой моей протянутой руки — бесшумно и зловеще, как атомная подлодка… Вполне мог тяпнуть — решил бы, что еду протягивают… Папа говорил, что у крокодила реакция во много раз быстрее, чем у человека…
Джерри помолчал, глядя в мерцающую темноту озера.
— В Шотландию родители меня привезли на знаменитый поттеровский фестиваль. В Эдинбурге на крутой горе стоит старинный замок… Был крепостью, стал памятником и частью шоу-бизнеса… А потом папа захотел поклониться каким-то античным «Биттлз» и потащил нас в Ливерпуль. Этот мрачный город я запомнил из-за ужасного геносумасшедшего. Его везли в инвалидной коляске на прогулку по старым докам, а он бессмысленно смотрел в серое низкое небо и периодически вопил так громко и безумно, что мороз по коже… Мама схватила меня за руку, и мы оттуда убежали со всех ног…
Юноша почему-то улыбался — мягкой блуждающей улыбкой.
— Набережную Тибра в Риме помню — почему-то заброшенную и заросшую бурьяном. Жара… улицы, машины, туристы кипят уровнем выше, а на набережной тихо, сядешь на ступеньку, опустишь усталые босые ноги в прохладную воду, а там маленькие рыбки снуют… И бурный Тибр бежит сквозь древний мост, как и тысячелетия назад… Вокруг кипят страсти, льётся кровь, империи возникают и рушатся, а он бежит — плавный и стремительный, как сама история… Какая-то в нём чувствовалась вневременная мощь… Ещё запомнил тиару римского папы в окне ватиканского собора, старик что-то говорил, куда-то звал… кругом толпа слушает, колу попивает и шляпами обмахивается… В Венеции удивительное море — вровень с мостовой… и легко захлёстывает её любой волной… вода плещется прямо по мраморному полу собора Святого Марка, и люди ходят по временным мосткам, и вокруг странная смесь вечности и бренности… Помню длинное горное озеро Лаго-ди-Комо в Северной Италии… грандиозный фейерверк в честь юбилея какого-то местного яхт-клуба, уютные виллы на берегу, весёлых людей с бокалами, музыку, мамин смех…
— И они всё время брали тебя с собой? — с завистью спросила Никки.
— Всё время! — гордо ответил Джерри. — Только глубоким вечером, когда я засыпал, они ходили куда-нибудь одни — в ресторан, на концерт… А в Лондоне — огромная стая голубей на Трафальгар-Сквер: стоишь с зерном в руках, а они вокруг тебя — как живая вьюга… Сверху на это смотрит большущий бронзовый лев, и папа мне помог на него забраться… И потрясающая задумчивая химера на стене Вестминстерского аббатства — дракон, свернувшийся кольцом и подперевший голову когтистой лапой… дракон-мыслитель… какую тысячелетнюю мысль он думает? В Киото цапля стоит на длинной ноге в мелкой речке. А в реке дно вымощено булыжником — как старинная мостовая… Император Японии с супругой в национальном кимоно пришёл на папин математический симпозиум — поприветствовать учёных мира… интеллигентный человек-символ… В Наре, древнем священном японском городе, олени ходят по улицам, делают лужи на тротуарах… а в буддистском храме есть толстая деревянная колонна счастья, а в ней — узкая квадратная дыра. Пролезешь — и будет тебе счастье. Я пролез, конечно. Как вспомню — так клаустрофобия наваливается… С тех пор безмерно счастлив… у-у-у… даже не знаю, куда его девать, счастье-то…
170 
