177 
Ко всему прочему, зелёное платье рыжеволосой оказалось чистым блефом: оно больше походило на купальник с набором сложно составленных полосок, и при быстрых движениях красивая Драконица оставалась почти обнажённой в вихре развевающихся ленточек.
В груди у Никки возникло странное жжение, и девушка стала испытывать сильное беспокойство. Что-то было не так, но она не могла понять что.
— Робби, ты следишь за моей температурой и прочим? Я, наверное, съела какую-нибудь гадость… Ты можешь определить, что со мной?
— Конечно, могу, — невозмутимо сказал Робби. — Для того, чтобы алгоритмизировать базисные инстинкты биосуществ, мне хватит арифметического калькулятора… Ты просто ревнуешь!
— Что ты имеешь в виду? — прикинулась непонимающей Никки.
— Ну вот наконец и соврала, — с удовлетворением отметил Робби. — А сама уже всё поняла. Гадость, которую ты не можешь переварить, зовут Элиза. С нашим другом Джерри танцует красотка, и это вызывает у тебя острое психическое раздражение. Хороший признак! Сильные эмоции возвращаются к тебе…
— А откуда ты — бездушная железяка — знаешь, что она красотка?! — рявкнула Никки, рассерженная на такой безжалостный хирургический анализ своей личности.
— Когда эта девица — Элиза дю Снайдер — примчалась и утащила с собой нашего Джерри, я снял лидарным сканером трёхмерную динамическую модель её поверхностей. Увы нам! Фигура Элизы — в верхних двух процентах своей возрастной группы согласно критерию Крамера-Рича, физиономическая красота — в верхней трети процента по тестам Лю-Бара. Общий показатель красоты — сто пятьдесят два, рекорд Колледжа. Это не мои, а ваши, человеческие критерии. Интеллект — сто сорок. Не принцесса, но богата. Очень хорошая девушка.
— Смотри сам не влюбись, транзисторы перегорят… — процедила сквозь зубы Никки. Информация Робби только усилила сердечное недомогание Никки — она перестала врать себе насчёт этого.
На площадке отгремели последние па огненного танца. Джерри остановился, подняв голову и раскинув руки, а девушка картинно замерла в гибком шпагате, обняв ногу юноши выше колена. Никки зашипела, как утюг, упавший в воду. Публика же взорвалась аплодисментами, а довольные и улыбающиеся Джерри с Элизой взялись за руки и принялись дружно раскланиваться.
Это было возмутительно! Но то, что последовало дальше, оказалось совсем невыносимым: Элиза не отпустила Джерри и сейчас. Она крепко держала его за руку, пока не начался другой — медленный — танец, и тут рыжеволосая совершенно нахально повесилась юноше на шею и стала постепенно уводить его в дальний угол площадки. Но Никки и на таком расстоянии отчётливо видела, как ласково она прижимается к Джерри и даже, кажется, целует его где-то за ухом! Так, что там с боевым режимом сонара?! Отключает минут на десять?
Никки подпрыгнула как на пружинах, потом снова села. Что она может сделать? Устроить скандал прямо на танцевальной площадке? Это будет так глупо, что хуже некуда. Джерри ведь не является — как говорят в Колледже — кавалером Никки. Он просто её старый друг и сотрапезник. Джерри волен танцевать и даже целоваться с кем хочет! Никки застонала от внутренней боли.
— И ведь ему это нравится! — прошептала или подумала она так явственно, что этот нахальный Робби расслышал и сразу встрял с комментариями:
— Как молодому человеку может не нравиться, когда его обнимает такая красивая девушка? Если это вызывает у юноши отрицательные эмоции, то его нейрохимические контуры в клиническом состоянии и ему надо срочно в госпиталь!
От этих замечаний Никки стало совсем плохо. Вокруг кипел весельем бал, а она чувствовала себя отвратительно. Как назло, ещё одна неприятность подвалила в виде группки злобных мальчишек-Драконов, по-видимому, обиженных детей менеджеров-неандертальцев. Воспользовавшись отсутствием Джерри, они издевательски загалдели:
— Прощай, мисс Маугли, прощай! Последний твой бал, на следующий год мы тебя уже не увидим! О, как нам будет трудно пережить такое счастье!
— Садись с шляпой у выхода: может, кто-нибудь накидает тебе монеток на дорогу!
— Золушки превращаются в принцесс только в сказках — в жизни они обречены излагать свои передовые взгляды кухонному венику!
Раздался рык:
— А ну, пошли отсюда, шакальё! Сейчас каждому плюх навешаю! — позади нахальных первокурсников выросла рослая фигура белокурого выпускника-Совы. И он совсем не шутил: пятикурсники Колледжа на выпускном вечере могли позволить себе многое — исключить из Колледжа их было уже невозможно. Юные Драконы мгновенно испарились.
177 
