— Граф Левентинский покупает эти монеты за пятьдесят тысяч франков у каждого, кто их ему принесет. Но того, кто принесет монету и назовет имя девушки с разноцветными глазами, синим и зеленым, он обещал одарить бессмертием. Деньги, деньги… Кому нужны деньги, если можно получить такой приз? — Тюлень уронил голову на камни. — Когда я увидел твою жену, Олега, то сразу понял, у кого на самом деле монета. Навок этому послал так, для подстраховки. На всякий случай. Надо же, какой у меня был шанс! Я совсем забыл, что бесплатных пирожных не бывает. Ты оказался куда крепче, чем я ожидал.
— Какое бессмертие? — презрительно фыркнул мачо. — Кто поверит в такой бред?
— Об этом знает половина магов, — устало ответил Сергей. — Граф объявил свои условия еще два века назад, и они действуют по сей день. Причем есть масса фотографий графа, в инете и в книгах. За последние полтораста лет он совершенно не изменился.
— Чушь!
— С кем ты связался, Олега? — пожалел ведуна бандит. — Ну, что за непруха? Мне нужно было просто прийти и предложить денег. Я бы увидел его глаза и все понял.
— Тебе надо было прийти и предложить денег, — согласился Середин. — А ты прислал голема. Плохо быть жадным. Теперь все, поезд ушел. Урсула, отрежь у меня от штанов полоску ткани, скрути в жгут и свяжи ему руки.
— Ты поклялся меня не убивать!
— Ты будешь жить долго, Сережа, — пообещал Олег. — Очень долго. Так долго, что тебе это в конце концов надоест. Но я не сулил тебе королевского сервиса. Вячеслав Григорьевич, сходи к скиту, подгони сюда гидроцикл. С моей ногой много не набегаешь.
— Ага, — согласился антиквар, еще раз пнул бандита в бок и бодро помчался к невидимому за деревьями дому.
— Проверь, чтобы бак был полный! — крикнул ему вслед ведун.
— Сам знаю, — отмахнулся мачо. — Не первый раз на турбазе.
— Нога-то как? Болит? — проводив его взглядом, полюбопытствовал ведун.
— Ты меня, что ли, спрашиваешь? — хмыкнул Тюлень. — Угадай с трех раз.
— Ну, давай, что ли, стрептоцидом засыплю? — предложил Олег.
— Да пошел ты… упырь сердобольный! — не совсем вежливо отказался Сергей.
— Ну, и хрен с тобой, золотая рыбка, — устало отвернулся ведун.
На этом их беседа иссякла.
Антиквар подъехал только через час. Втроем они сволокли пленника по камням вниз, поместили спереди на бак. Олег и антиквар сели на пассажирское сиденье, а для Урсулы места не осталось.
— Иди в скит, — махнул ей Середин. — Мы скоро.
— Куда едем? — завел двигатель Вячеслав Григорьевич.
— Туда, — махнул рукой в сторону широкого водного простора ведун. — Бензина у нас на два часа? Значит, пилим ровно час в том направлении. Сперва через озеро, потом вдоль берега.
— Понял, — кивнул мачо и дал полный газ.
Озеро аквабайк пересек всего за десять минут, после чего они долго продвигались вдоль похожего на набережную берега: из одинаковых камушков размером с голову взрослого человека, к тому же наклоненного к воде под углом сорок пять градусов и вытянувшегося по идеально прямой линии. Когда из этой безупречной красоты неожиданно вылез длинный глинистый язык, Олег хлопнул антиквара по плечу:
— Хватит, причаливай.
Мачо просто выскочил с разгону на отмель, проскользив по влажной земле метров пять.
— Теперь точно не уплывет, — пояснил он.
Они сняли Тюленя с бака, потянули в лиственные заросли. Шли примерно час — Олег помнил, что вода и суша в этих местах сменяются каждые пять километров, и хотел попасть примерно посередине перешейка. Выбрав небольшой взгорок со стройными молодыми сосенками, ведун завел пленника наверх, распустил жгут и тут же перевязал руки Сергею не просто за спиной, но и вокруг дерева.
— Вот так будет хорошо. Чтобы беготней не занимался.
— И что дальше? — Сергей сполз на землю, выпростал больную ногу. — Умирать бросите?
— Жить… — Олег прошелся по кругу, расчищая ногой землю от опавших веточек. Достал косарь, очертил вокруг пленника и дерева большой круг, потом разметил точки на окружности, приписал шесть треугольных «лучей».
— С такой ногой у меня к вечеру гангрена начнется, если лекарства не дать, — предупредил Тюлень. — Ты свою клятву помнишь, колдун?
— Сейчас вылечу, — пообещал Середин, убирая нож. — Твои же боги и исцелят.
— Какие это? — встревожился Тюлень.
— Те самые. Что таких, как ты, покрывают.