104 
…Горло опалило будто огнем. Олег закашлялся. Снова было тепло, даже жарко. Он открыл глаза и в первый момент зажмурился от яркого света.
– Значит, не помер, – раздался над ним прокуренный голос. – Открой глаза, парень!
Олег открыл глаза, пытаясь рукой заслониться от света. Над ним склонился седой мужчина средних лет. Бородатое лицо было в морщинах. Олег лежал. Куртку и сапоги с него уже сняли.
– Где я? – голос превратился в хриплый шепот.
– На тридцать пятом лесном кордоне. А ты куды шел?
– Туда… значит, дошел…
Олег с трудом сел. Грустно заскрипели пружины старого дивана. Лесник сидел перед ним на табурете и улыбался. У Олега кружилась голова. Крутка, сапоги и рюкзак лежали здесь же, на полу.
– Ты откуда взялся в такую погоду в лесу? Приморозился весь, ободрался.
– Какое сегодня число? – спросил Олег.
– Пятнадцатое.
– Пятнадцатое что?
– Ноября пятнадцатое, милок, – лесник улыбнулся.
– Ноября?! – Олег почувствовал, как сжимается горло.
– Ноября… Э, хлопчик, что это с тобой?! – лесник встряхнул его за плечи. – Ты не геолог ли будешь? С обрыва сорвался?
Олег уже не мог ответить. Он закрыл лицо руками и плакал, как ребенок. Никогда он не подозревал, что будет так счастлив, если останется жив. Лесник подал ему кружку, из которой Олег сделал несколько глотков, стуча зубами о край. Понемногу он успокоился. Теперь лесник смотрел на него, как на ожившего мертвеца. Да, в сущности, ним Олег в тот момент и был.
– Зовут-то тебя как?
– Олег. Олег Разданов. А вас?
– Андрей Андреич. Дед Андрей по-простому. Ты своё выканье городское оставь. Давай, я тебе сейчас баньку истоплю, накормлю, а потом уже и говорить будем.
– Мне сейчас нельзя есть. Только что-нибудь жидкое. Я давно не ел.
– Ладно, разберемся. Ты полежи пока здесь, на диване. Если холодно, вон одеяло, укройся
– Жарко, – Олег прикрыл глаза.
– А то поищи в мешке своем что переодеться. Исподнее-то я тебе найду, а штаны на тебя коротки будут. Больно ты длинный. Там у тебя одежка какая-то есть.
– Должны быть джинсы. Свитер я натянул на себя.
– Давно кашляешь и сипишь?
– Два месяца. Ещё в сентябре начал.
– Так и чахотку нажить недолго. Сейчас напарю тебя, всю хворь выгоним, – лесник ушел.
Баня у лесника была удивительная. Нигде больше такой бани Олег не видел. Будь бы он немного в другом состоянии, оценил бы это сразу. А тогда он был рад теплу и тому, что, наконец, отмоется и сможет побриться. В бане дед Андрей рассказывал:
– Зима в этом году, как на пропасть! Морозы и снег так рано и у нас редко начинаются. А чтобы метель, да ещё и почти месяц! Да ещё и такая, что хороший хозяин собаку не выгонит… – он на секунду задумался. – Ты с собакой был?
– Нет, – Олег приподнялся на полке. – Почему вы так решили, Андрей Андреевич?
– Бросай выкать, просто дедом Андреем называй.
– Для внука я уже вырос, – он попробовал улыбнуться, но болело всё лицо.
– Ну, чего ж вырос? Мне уже шестьдесят восемь, – возразил лесник. – Меня все дедом называют.
– Так мне уже тридцать три. Отцу – семьдесят три.
– Поскребыш что ли? Знаешь, что такое поскребыш?
– Поздний ребенок. Только я не поскребыш, а первенец.
– Что ж батька так долго собирался? Ты один?
– Сестра младше меня на пять лет.
– А матери сколько?
– Матери пятьдесят пять.
– Молодая. Моей женке было на год меньше, чем мне. Пять лет назад преставилась. Ладно, не хочешь дедом называть, называй Андреичем или дядькой Андреем, и так, по-простому, – лесник вернулся к началу разговора. – А про собаку я спросил, потому, что псиной от тебя несло, и штаны все в шерсти были.
– Это была не собака… – Олег опустился на полок. Голова снова кружилась. – Это волки были…
– Ты что такое говоришь? – Андреич настороженно смотрел на него. – Ты не в горячке ли, хлопчик?
– Нет. Волки были. Я замерзал… Андреич, я потом расскажу… не могу сейчас… – он чувствовал, что ещё несколько слов и снова расплачется. Нервы были на пределе.
– Ты не переживай, милок, уже страсти все позади. А чего ты Бобика какого-то звал? Я и подумал, что собака.
– Я так одного волка назвал… он мне лицо всё время вылизывал… Так моя дочка собачку свою игрушечную называла…
– Ничего, вернешься домой, дочурке про волков рассказывать будешь, – лесник поднялся, взял веник. – Подставляй спину.
– Некому рассказывать. Жена и дочка погибли четыре года назад.
104 
