8 
Нислав, попытавшись достать с седла пикой первого из восьмилапых, промахнулся, но арахнопак, наскочив на древко боком, все равно опрокинулся, а следующий уже сам налетел на острие распахнутой пастью. Копье сразу потяжелело — дозорный кинул его, выхватил меч, тут же лихим ударом с седла развалил одно из чудовищ пополам, ткнул острием другого. Его конь, медленно мятясь, высоко вскидывал ноги, откидывая пытавшихся вцепиться хищников. Скакун Аристона пытался поступить точно так же, но его «однорукий» седок работал слишком неуклюже, а потому нескольким тварям удалось подобраться сбоку и вцепиться скакуну в бок, вырывая огромные куски мяса. Конь захрипел, закружился, встал на дыбы, выкинув воина из седла, и завалился на песок, исчезнув под рыжей копошащейся массой.
Михей тоже продержался не очень долго: вынужденный постепенно отступать под напором безмозглых собакоподобных, он опрокинулся через беспомощного Дугласа, а когда вскочил, то увидел, как арахнопаки, забыв про него, рвут на части лошадь. Воин тут же зарубил троих тварей — но остальные все равно продолжали свою трапезу.
А потом восьмилапые все вдруг сорвались с места и умчались туда, где их сотоварищи вели смертельную битву с созданными Велемиром призраками. В прогалине осталось лежать два обглоданных лошадиных скелета и полсотни искалеченных арахнопаков.
— Целы? — спросил сверху старик. — Тогда уходим скорее, пока морок стоит. Успеем до Малиновой заставы добежать, если поторопимся. Предупредить их нужно.
Потерь среди людей, как ни странно, не оказалось, а лошадь Нислава отделалась несколькими кровоточащими укусами.
— Что же это творится-то? — Михей только на миг задержался возле останков своего верного Дугласа, а потом решительным шагом направился прочь, — у войны свои законы. Думать нужно не о мертвых, думать нужно о живых.
По счастью, злобные восьмилапые твари так и не почувствовали разницы между реальными собаками и их эфемерной копией, тем более что в толкучке многие арахнопаки кусали друг друга, создавая полное впечатление реальной схватки. Четверо воинов из пограничного дозора тем временем быстрым шагом дошли до тропы, тут же свернули с нее, пройдя напрямую приболоченной балкой, и вскоре увидели впереди окруженную высоким сосновым частоколом пограничную заставу.
Сторожа издалека заметили усталых воинов, отворили ворота, пропустили людей внутрь. Здесь мирно пахло жареным мясом, из-под навеса доносился веселый смех; но вот некоторые из высоких, статных мужчин, собравшихся на дворе, заметили гостей, в улыбки сползли с их лиц.
— Уходить надо, — без предисловий предупредил Велемир. — Арахнопаки идут. Огромная стая, заставе не выстоять.
— Ноябрь ведь за нами стоит, — неуверенно ответил один из воинов. — Снесут.
— Попробуем видениями задержать, — спрыгнул с коня старик. — Заморочить. Щит я уже вызвал, нам бы только до вечера продержаться. Но заставу снесут. Слишком много их, а она на одном месте стоит, не уворачивается, не прячется.
— Ты ли это, дед Велемир? — послышался низкий женский голос.
Мужчины расступились, давая дорогу рыжеволосой остроносой женщине лет тридцати. Она спустилась по широким дубовым ступеням из дверей поднятого на сваи бревенчатого дома, прошла по плотно утрамбованному двору.
— Приветствую, хозяюшка, — низко поклонился старец. — Рад видеть тебя в добром здравии.
— О каком здравии ты говоришь, Велемир? — покачала головой женщина. — Думаешь, я ничего не слышала?
— Уходить нужно отсюда, хозяйка. Арахнопаки надвигаются огромной стаей. Я никогда такой и не видел.
— Бросить заставу им на разорение?
— Ты меня знаешь, хозяйка, — вскинул голову старец, положив руку на рукоять меча. — Не раз награждала меня, ругала, хвалила. Знаешь, зря словами кидаться не стану.
— И потому решил место, где награды свои получал, жилье наше на разорение диким чудовищам бросить?
— Заставу потеряем, хозяйка, но людей спасем. Колдуны малыми отрядами издалека морок наводить смогут.
Удержим восьмилапых на месте до подхода Щита, а заставу потом новую поднимем.
— Тут ты прав, Велемир, людей спасать надо, — медленно кивнула женщина. — Что же, будь посему. Уводи Колдунов.
Она резко развернулась и тяжелой поступью пошла назад к дому.
— А ты, хозяйка?
— А то ты не знаешь, Велемир? — не оборачиваясь, кинула женщина. — Я хозяйка заставы. Я ее создавала, я хранила, я с ней и умру.
8 
