72 
Она не ответила. Лишь молча шла рядом. Слышала ли она вообще мой вопрос?
За железными воротами кладбища, под высокими деревьями воздух был чистый и прохладный. По обе стороны от дорожки виднелись замшелые надгробные камни и покосившиеся скамьи. Под ногами шуршал песок.
- Как это случилось? - спросил я еще раз. Клаудия спрятала руки под мышками.
- Я любила Клеменса.
- Клеменса? Клеменса Зандера?
Клаудия кивнула. Мы продолжали медленно идти.
- Ты помнишь ту вечеринку у Александры? Когда утром ступеньки были усыпаны разноцветными лепестками роз? Все думали, что тот цветочный ковер предназначался Александре. Она и сама в этом не сомневалась. Но ковер был насыпан ради меня. Клеменс и его розы. У него была своя страсть. Всегда розы. Я спрашиваю себя, сколько их было за это время. Пожалуй, тысячи.
- Ты и Клеменс? С каких пор?
- Мы держали себя безупречно. Никаких особенных знаков внимания, поцелуев при всех. Никакой нежности, всегда лишь дружеские отношения. Деловой тон, как полагается коллегам. Лишь один раз вместе прогулялись до Розенкавалирплац. В отель мы приходили всегда с разных сторон. Всегда в один и тот же номер. Иногда нам были видны с постели Альпы. С тем, что он женат, я смирилась. Ведь это случилось еще до нашей эры. Его семья - это было другое его счастье. Как-то я подошла к его дому, в воскресный день, увидела возле гаража детский велосипед. В саду звякала посуда, оттуда тянуло свежесваренным кофе. Тогда я решила: эти вещи меня просто не касаются. Я стерла из сознания мысли о его семье. И успокоилась. Но тут я забеременела. И все переменилось. Мне стала нужна семья. Я требовала, чтобы он сделал выбор. Его глаза ответили мне «нет». Мы договорились все спокойно обсудить. Как раз в тот вечер.
- В ту среду?
- У себя в кабинете я написала наш условленный пароль и прикрепила среди подписей под снимками. Я думала, что Клеменс уже там, в «Арабелле». Ну разве не безумие? Каждый месяц я пишу в журнале об отношениях партнеров в браке, о сексе, психологии, подробно рассматриваю разные точки зрения и варианты стратегии - какие только можно себе представить. И потом забываю про все - заметь, именно я. Но я вовсе не собиралась его шантажировать, лишь мечтала о счастье именно с ним. Я была наедине со своим страхом. Догадывалась, что он мне предложит. Однако и думать не желала об этом. Я очень хочу ребенка.
Редакция словно вымерла. Только в туалете я заметила Александру, верней, ощутила запах ее духов. Ну, ты знаешь, такой сладковатый запах сандала и карамели. Видно, она только что заходила туда. Неожиданно мне захотелось ее увидеть. После Венеции, после ее дня рождения мы почти не разговаривали, лишь изредка и в основном про Кая. Либо о всяких пустяках. Мы обе закопались в своих проблемах. А теперь Александра мне понадобилась, ведь мы подруги. Я надеялась, что она мне подскажет, как поступить в такой ситуации.
Я пошла к ней. Александра просто сияла. Она как раз явилась с новой прической - твоей, Томас. Помаду тоже поменяла. И она начала болтать, даже не посмотрев на меня. А ты представь себя на моем месте. Сначала я ничего не понимала. Потом прозвучало его имя. Она только и говорила, что про этого кобеля, - мол, он все время не дает ей проходу. Что ей стоит лишь пальцем шевельнуть. Что она меньше часа назад лежала с ним на этом коврике перед ее письменным столом. Смаковала подробности. И мне пришлось все выслушивать. Представляешь, какая пытка? Для нее это ровным счетом ничего не значило, для меня все рухнуло. Внезапно у меня в руке оказалась твоя пирамида. Она стояла на письменном столе Александры. Да, Томас, твой трофей.
После удара Александра удивленно посмотрела мне в лицо. Я положила ее на дорожку. И поняла, что наделала. Но было слишком поздно. Я подложила ей под голову подушечку и просто убежала. Ты можешь себе представить?
Ева захотела, чтобы я написала некролог. Я написала. Холгер попросил помочь ему организовать похороны, разобраться с домом, продать машину. Кай тоже нуждался во мне. А я думала только о себе. Словно оглушенная. Иногда забывала даже про ребенка.
- Что же случилось с Каем? - спросил я. У меня зашевелились ужасные подозрения.
- Это вторая катастрофа. Кай рылся в моих вещах, искал деньги на проклятый кокаин. Даже в моем нижнем белье. Там я спрятала пирамиду, чтобы потом как-нибудь от нее отделаться. После твоего прихода, когда ты предложил мне свою помощь, меня осенило - ведь я просто могу вернуть ее на полку. Туда, где она всегда стояла. Разумеется, незаметно. Но Кай увидел ее еще тогда и, вероятно, обо всем догадался. Он был в шоке, его била истерика. В таком состоянии он тебе и позвонил. Я ничего не подозревала. Два дня он избегал меня, а я не понимала причины. Хотя и насторожилась. Мне было не по себе. Лишь когда ты мне сообщил, что встречаешься с ним, потому что он что-то выяснил, мне все стало ясно. Я поговорила с ним. Это случилось в то утро. Жуткий момент. Я не знала, что будет, у меня не было никакого плана. Ты ведь никогда не видел его, когда он нанюхается. Тогда он ничего не слышит и не видит. В ту ночь он опять что-то принял, не только кокса, но и посильней. Он переменился, клокотал от ненависти. Мы оба боялись. Я пошла к нему, хотела с ним поговорить, что-то объяснить, хотя разве это было возможно? Он пятился от меня. Перила балкона низкие, а он высокий. Протеза на нем не было. Я ведь ничего не хотела с ним сделать, пыталась лишь удержать. И вдруг я неожиданно споткнулась - и он исчез.
72 
