Последние отзывы

  74  

Два века надежно охранял Орешек проход из моря к русским землям и обратно. За это время в нем успели повоевать и мечами, и саблями, луками и самострелами, камнеметами и тюфяками, стрелометами и пищалями. Но если мечи еще как-то забылись, оказались перекованы на ножи и косы, то исправно кидающие заряды камнеметы и стрелометы по-прежнему стояли во дворе крепости, всегда готовые помочь высунувшим через бойницы угловых башен пушкам. По сравнению с бронзовыми и железными стволами у камнеметов имелось несколько явных преимуществ: они могли стрелять из-за укрытия, они не нуждались в порохе, они могли кидать все, что только мастеру приходило положить в приклепанную к длинному сосновому рычагу петлю, а не только строго калиброванные ядра. Какому же воеводе придет в голову столь ценную машину разрушать?

Остров наполнился шумом: гулко зазвучала подвешенная возле воеводской избы дубовая бита, захлопотали бабы, собирая развешенное белье, заголосила скотина, которую неурочно погнали домой. Шуму хватало: стены крепости защищало почти три сотни человек, еще два сотни — посад. Из ратников не меньше половины жило здесь с семьей и хозяйством. Многие, стесненные узким пространством внутри стен, даже поставили себе избы снаружи, за посадом, на обращенных к озеру мысках. Изб немало — больше сотни дворов воевода в свое время насчитал. Похоже, жилищам их сегодня настанет конец…

Впрочем, все ратники уже успели занять место на стенах или у камнеметалок, предоставив спасать нажитое имущество бабам и малым детям. Сейчас главное — отстоять крепость и сохранить свои жизни. А все остальное — дело наживное.

— Мачты вижу! — закричал караульный на левой башне. — Десяток! Идут сюда…

Широкая — на треть версты — Нева, давала шнекам немалый простор для маневра, но адмирал Брагге, надеясь на неожиданность нападения, приказал идти сразу на крепость. Высаживаться немедля и идти на штурм. На носовых площадках, поднятых на столбы, теснились мушкетонщики. Шведские воины, в большинстве усатые, с бритыми подбородками, одетые в железные кирасы, шлемы с открытым лицом, со спрятанными в броню руками и ногами, спереди прикрытыми наголенниками и совершенно открытыми сзади, собрались на носах, готовые прыгнуть за борт, лишь только под килем приглашающе зашуршит песок.

— Пора! — махнул камнеметам воевода. Розмыслы почти одновременно отпустили стопора, и шесть длинных сосновых бревен взметнулись вверх, выбрасывая полупудовые неотесанные валуны.

Камни описали высокую пологую дугу, и сверху вниз рухнули на плотно идущие суда. Четыре из них бухнулись в воду, ломая весла ближним лоймам, одна легко пробила палубу и сшитое из положенных внахлест досок дно одного шнека. Из пробоины вверх ударил толстый фонтан воды, но лодка продолжала двигаться. Зато шестой из камней ударил точно по борту лоймы, мгновенно прорубив его сверху донизу, и судно с ужасающей скоростью легло набок и стало погружаться, увлекая за собой испуганно воющих, молящих о спасении и карабкающихся наверх, закованных в тяжелое железо людей.

Мушкетонщики, не дожидаясь команды, начали стрелять. Площадки на носах окутались белым дымом, по каменным стенам громко зашлепали пули.

Розмыслы тем временем торопливо крутили ворота. Устройство камнеметалки не представляло сложности: рычаг, выпиленный из цельного ствола дерева, крепился на вал. С короткой стороны рычага привязывалась корзина, которую наполняли камнями или просто песком, с длинной — закреплялась петля для снаряда. Просто и надежно. А главное — за прошедшие два столетия поколения розмыслов уже успели сродниться со своими катапультами, узнать их характер, пристреляться — и теперь без труда могли положить камни один точно поверх другого. Потому-то и оглядывался на них воевода, не очень надеясь на точность боя из пищальных стволов.

Ненадолго над озером повисла мирная тишина: ближние шведы перезаряжали мушкетоны, дальние — не могли стрелять из-за слишком большого расстояния. Андрей Юшкевич тоже выжидал, давая судам подойти поближе — чтобы ядра били не на излете, а в полную силу, а потом дал отмашку пушкарям:

— Пали!

Залп тридцати стволов загрохотал частой оглушительной дробью — ядра врезались в шнеки, пробивая борта, калеча густо столпившихся людей, сбивая со столбов площадки вместе с мушкетонщиками. И опять тишина, в которую врезались крики боли и стоны изувеченных.

  74