106 
Появление глиняных воинов было встречено восторженными выкриками всех татар, и даже то, что не разбирающие дороги великаны растоптали несколько костров, седел, вьюков и снесли три шатра, не убавило общей радости. Ногайцы торопливо садились на коней, мчались впереди гигантов, отважно кидались под стены крепости, меча в город стрелы. Со стен и башен так же отвечали стрельбой из луков и самострелов, но ни в кого не попали.
— Я думаю, досточтимый Кароки-мурза, первыми должны войти в Тулу ваши воины, — с улыбкой приложил руку к груди Гирей. — Вы можете поднимать ваши тысячи в седла.
Султанский чиновник, крутя головой в поисках своих мурз, отстал, а Девлет, дрожа от возбуждения, попросил:
— Менги-нукер… Прикажи глиняным людям сломать ворота!
Тирц приподнялся на носилках на локте, вглядываясь вперед. Ворота города находились в самом центре стены — справа две башни со стенами между ними и слева две башни. Разумеется, сами ворота защищались куда основательнее: над ними возвышались сразу две надвратные толстостенные каменные махины со множеством бойниц, с теремом между ними, по высоте в полтора раза выше стен, да еще и с двумя рядами бойниц, из которых выглядывали пушки.
Внезапно в городе то на одной, то на другой из церквей начали перепуганно звенеть колокола. Русский улыбнулся: похоже, его новорожденных детишек заметили и теперь взывают к Богу о помощи.
— Помощи не будет, — негромко сообщил он. — Големы, ломайте ворота.
Глиняные монстры двинулись вперед, перешагнув носилки, и, тяжело содрогая землю, направились к воротам. Со стороны города донеслись крики ужаса, громкие молитвы, вопли отчаяния.
Менги-нукер, откинувшись на носилки, сладострастно улыбнулся:
— Кричите, кричите… русские…
Великаны приблизились к воротам на расстояние полета стрелы, и воздух тут же исчеркали вестницы смерти. Они вонзались големам в тела, руки, ноги, голову, глаза — но те не обращали на подобные мелочи Енимания. Лишь их создатель, лежа на носилках, недовольно морщился и пытался чесаться. Расстояние кратилось, и со стороны башен грохнули крупнокалиберные пищали. Чиркнули в воздухе чугунные ядра — одному гиганту ядро угодило в лоб, отчего голову перекосило, а на затылке вспухла большая шишка. Другого два ядра прошили насквозь. Менги-нукер на носилках болезненно вскрикнул — но големы продолжали упрямо двигаться дальше.
Затрещали ручные пищали, загрохотали затинные тюфяки, набивая огромные вязкие тела гравием, обрезками стали, железа и кусками свинца, но сделать ничего не могли. Монстры приблизились к воротам, один принялся шлепать ладонью по верхней площадке терема, давя там людей и раскидывая пушки, второй сощелкивал защитников с башни, находящейся на уровне его глаз. Третий великан пытался дотянуться ногой до ворот, чтобы выбить створки, но два других ему мешали.
Грохнул очередной выстрел, и Менги-нукер скрючился на носилках, словно от судороги, вцепился пальцами в края, повернул голову, и первое, что увидел — это большую, больше чем на треть живота, дыру в теле одного из своих детей. Как он сразу не подумал! Заряд картечи из дробовика с расстояния пяти метров по куску глины! Естественно, он выбил все на своем пути.
Голем, тело которого начало ощутимо крениться на левый бок, недоуменно посмотрел вниз, потом ухватился одной рукой за башню и тут…
Бабах-х! Бабах-х! — выстрелы в упор вырвали еще несколько кусков из тела, и голем начал переламываться пополам.
— Назад! — борясь с болью, закричал Тирц. — Назад! Уходите!
Двое целых великанов попятились, и очень вовремя — сообразившие, что делать, пушкари попытались разнести и их, но шарахнувшиеся в сторону големы ушли с линии огня, и каменная картечь разлетелась впустую. Но вот один… Он сложился, как гуттаперчевый мальчик, ткнувшись головой в колени, уперся руками в землю, попытался идти на четвереньках. Но со стен, башен, из терема стреляло все, что только могло стрелять. Вдобавок на него скидывали камни, деревянные чурбаки, что-то выливали и одновременно кидали факелы. Опять загрохотали тюфяки, и точным выстрелом монстру оторвало правую руку примерно посередине. Он окончательно потерял равновесие, завалившись на башню и закрыв своим телом несколько амбразур, но и, одновременно, безнадежно закопав ворота.
Ногайцы разочарованно принялись спешиваться и расседлывать коней. Отошедшие к лагерю огромные воины замерли, ожидая новых приказов. А Менги-нукер продолжал болезненно вздрагивать на своих носилках — похоже, в изодранном големе еще теплилась жизнь, и защитникам ворот никак не терпелось ее погасить.
106 
