228 
Рейчел узнала от мистера Ансворта — а он узнал от мистера Ходжа из «Бабушкиной пекарни», а тот от хозяйки магазина «Картины и этюды» миссис Барриган, доводившейся Мэри Эллис тетей по отцу, — что состояние здоровья миссис Шоу на данный момент чревато для семьи самыми серьезными последствиями. Конечно же она будет жить. А раз так, то Тео наверняка женится на Салах, но когда мистер Ансворт пустился в рассуждения о том, что может ожидать миссис Шоу в перспективе, Рейчел опять засомневалась.
Его речь изобиловала выражениями вроде «постоянный уход» и «интенсивная реабилитационная терапия», такими патетическими сентенциями, как «преданность любимого человека», «жребий родиться под счастливой звездой», «какое счастье, что рядом с нею этот прекрасный юноша». Слушая Ансворта, Рейчел очень быстро сообразила, что, даже осознавая ответственность перед Салах, все свое время Тео Шоу посвятит больной бабушке. По крайней мере, в ближайшем будущем.
Поэтому до обеда Рейчел постоянно смотрела на часы. Отношения с матерью все еще были натянутыми, и она не могла даже попросить разрешения отлучиться из магазина, чтобы доехать до «Приюта на утесе». Но в тот момент, когда часовая стрелка дошла до двенадцати, она выскочила на улицу, оседлала велосипед и, пригнувшись к рулю, понеслась, словно участник гонки «Тур де Франс».
— Прекрасно! — воскликнул мистер Добсон, когда она поставила последнюю подпись на договоре о покупке. Собрав бумаги со стола, он стал размахивать ими в воздухе, словно желая высушить чернила. Одарив Рейчел лучезарной улыбкой, он снова воскликнул: — Прек-рас-но! Вы ни на секунду не пожалеете о своем приобретении, мисс Уинфилд. Покупка квартиры — это самое надежное вложение капитала. Не пройдет и пяти лет, как вложенные вами деньги удвоятся. Помяните мои слова. Вы поступили очень мудро.
И он пустился в рассуждения об ипотеке, о жилищно-строительных кооперативах, сотрудниках по инвестициям различных банков. Но все, что он говорил, пролетало мимо ее ушей. Она кивала головой, улыбалась, заполняла чек на оплату в рассрочку, чем исчерпала свой счет в Мидлэндс банке, но думала при этом лишь об одном: надо как можно скорее завершить деловую часть, успеть домчаться до горчичной фабрики и поддержать Салах, когда до нее дойдет новость о несчастье, постигшем Агату Шоу.
Она не сомневалась, что Салах воспримет эту новость так же, как и она сама: увидит в ней неустранимое препятствие началу семейной жизни с Тео. Рейчел с ужасом думала, как эта новость может подействовать на Салах. А поскольку люди в таких ситуациях теряются, а потому принимают скоропалительные решения, о которых впоследствии жалеют, то сейчас ей необходимо быть рядом с подругой и не дать той возможности наделать глупостей.
Рейчел надо было спешить, но все равно она не могла уйти, не оглядев в очередной раз комнаты. Она понимала, что уже скоро будет жить здесь — они будут жить здесь, — и все-таки ей казалось сном, что она действительно обладает этой квартирой, и, чтобы претворить сон в реальность, надо было пройти по всем комнатам, заглянуть в распахнутые шкафы, полюбоваться видом из окон.
Мистер Добсон передал ей ключ.
— Конечно, конечно, — угодливо проквакал он и добавил: — Naturellement, chere mademoiselle.[52] — Его речь сопровождалась подрагиванием бровей и косыми взглядами, что, по опыту Рейчел, свидетельствовало о том, что он, глядя на ее лицо, не испытывает отвращения. Она обычно резко и враждебно реагировала на проявление такого внимания, но сейчас чувствовала истинно дружеское расположение к этому мельтешащему вокруг нее человеку и поэтому, отбросив назад спадающие на лицо волосы, предстала перед ним во всем своем безобразии. Ведь благодаря мистеру Добсону она сжимала сейчас в ладони ключ, которым открыла дверь квартиры 22, своей квартиры.
Осматривать там было нечего: две спальни, одна ванная комната, гостиная, кухня. Квартира была на первом этаже; к гостиной примыкала крошечная терраска, выходящая на море. Здесь — Рейчел мечтательно закрыла глаза — они будут сидеть по вечерам, а ребенок будет лежать в колыбельке, стоящей между ними.
Глядя в окно гостиной, Рейчел блаженно вздохнула, словно уже видела перед собой эту идиллическую картину. Бриз с Северного моря колышет дупату на голове Салах, слегка раздувает юбку Рейчел, когда она встает с кресла, чтобы поправить одеяльце на спящем младенце. Она воркует над ним — может быть, над ней — и осторожно вынимает крошечный пальчик из херувимского ротика. Она чуть дотрагивается до мягкой щечки — ей ни разу в жизни не доводилось гладить младенца, — нежно проводит рукой по волосам… А какого цвета будут волосы у ребенка? — вдруг задумывается она. Да, интересно. Тео — блондин. Салах — жгучая брюнетка. Что-то среднее?
228 
