39 
— Полагаю, вон та, самая малая. Бычка, пожалуй, ныне убрать можно. Ему дочкой никак не назваться.
— Взгляни на его лицо, Шантар, — покачал головой правитель. — Он не из рода Чентаев. Он вообще не из верхних людей. Иноземец. Когда ты последний раз видел здесь иноземцев, Шантар? Оставь. Кто знает, что удастся выведать из его уст.
— Отведи их в ближний ствол, Бендор, в верхнюю северную ветку, — распорядился Алхон. — Пусть будут рядом, когда князь пожелает побеседовать с ними.
Копья плашмя ударили пленников в грудь, приказывая развернуться. Конвой вывел людей из зала, заставил два раза повернуть влево, потом забраться в нору высотой от силы полтора метра. Еще один поворот — на этот раз вправо, — шесть шагов вперед, и Олег едва не врезался головой в стену. Ощупывая руками препятствие, Середин пошел вдоль него и вскоре наткнулся на деревянную дверцу. Похоже, они уже добрались до конца пути. Это была камера. А раз так — значит, следовало устраиваться на ночлег.
Пошарив по сторонам и не найдя никаких постелей, ведун вытянулся на песчаном полу, копнул себе ямку под плечо и бедро, в изголовье нагреб небольшую кучку и закрыл глаза.
Сердце великана
— Тысяча китайцев, тут свет когда-нибудь включат?! Да чтоб вас всех, червяки навозные! Свет дайте! Уже дня два тут сидим, и хоть бы свечку кто принес!
Бушевала, разумеется, Роксалана. Тария вполне могла поплакать и в темноте.
— Какие дни, о мудрейшая из пифий! — зевнул он. — По моим ощущениям, часов десять, не больше. Проклятие, как голова болит! Это после зелья успокаивающего, что ли, похмелье такое?
— Я же сказала, чтобы ты так меня не называл!
— А ты сказала, что нас будут холить и лелеять, пророчица поганкина. Ну, и где толпы слуг и невольниц, ананасы в шампанском и перина из пуха жаворонков?!
— Тебе бы только пожрать! Вечно ты меня в напасть какую-нибудь втравишь. Какого хрена мы вообще в эту деревню пошли? По реке не могли сплавиться? Теперь видишь, чего ты добился?
— Ничего не вижу, — покачал головой Олег. — Интересно, тут хоть вода есть?
— Тут вообще ничего нет! Побейся лбом о стену — может, искры из глаз посыплются. Хоть какая польза от тебя будет. Давай, давай, Олежка, не спи! Придумай чего-нибудь. Если ты нас отсюда не вытащишь, тогда… Отец тебе такое устроит… — Она помолчала, придумывая, что бы такое можно сделать со сгинувшим у гномов человеком, и вдруг рявкнула: — Да вставай же ты!
— С чего ты решила, что я лежу?
— Ты думаешь, я еще и глухая? Давай, вставай, вытаскивай нас отсюда! Блин горелый, сам затащил, сам и вытаскивай!
— Не встану, — опять зевнул Середин. — Стен прочнее темноты еще никто не придумывал. Даже если дверь открыть — куда мы денемся? Среди коридоров заблудимся, в ствол упадем, в первой же ямке ноги переломаем. Сюда-то, может, хоть воду кто принесет, а там точно сгинем.
— Так что теперь, лапки сложить?
— Не знаю, — откинулся на спину Олег. — В принципе, мы где-то недалеко от входа. Вниз ведь не спускались. Значит, выше уровня земли. Где-то в толще горы. Нам бы в зал вернуться… Там, может быть, окна есть, раз он тоже в горе вырублен. Или можно попробовать его взорвать.
— Чем?
— Ну, что-то типа пороха у меня есть… Горсточка…
— Так взрывай!
— Что? Дверь? Так взрыв в замкнутом пространстве — это проще головой об стену, чтоб не мучиться. А коли и вышибем, ты дорогу в зал запомнила? Доведешь?
— Как я ее запомню? Там же темно!
— Неужели заметила?
— Сам дурак! И как меня угораздило с тобой связаться? Ума не приложу! Сидела бы сейчас в гостинице, смотрела телевизор. На лыжах бы каталась. Папка, наверное, беспокоится. Я ведь, получается, ему ни разу не позвонила!
— А он?
— Ему некогда, у него работа…
Разговор угас. Все, что оставалось делать пленникам, так это ждать. Ждать и надеяться на удачу.
— Интересно, куда берегиня наша запропастилась? — где-то через час, два, а может и спустя полдня вспомнил Середин. — Как все хорошо — так от нее не отвязаться. А как нужна — так ее и в помине нет.
— Зачем тебе наяда, Олежка? Замок открыть?
— Да хоть бы светлячков привела, и то спасибо. А то совсем в темноте тоскливо.
— Гномы не любят света, — внезапно вступила в разговор Тария. — Сказывали, пока война шла, они днем в норах прятались и токмо ночью нападали. Коли пленные али увечные на солнце оставались, так слепли все.
39 
