101 
— Отлично, — негромко произнес Арсан, — начинается самая приятная стадия охоты. Дичь занервничала.
Между тем Завьялов вел себя как-то странно. Ни с того ни с сего схватился за карман и принялся что-то судорожно оттуда вытаскивать. Ники почему-то подумала, что он сейчас достанет пистолет, но то, что Завьялов выудил из кармана, больше напоминало спичечный коробок. Зажав этот коробок в кулаке, он явно обрел уверенность в себе и снова окинул кусты взглядом, глядя поверх голов охотников.
— Пора надевать снаряжение, — прошептал Арсан. — Давай помогу.
Ники почувствовала холодное прикосновение ножей к запястьям, и снова — то странное ощущение чужого присутствия в своем сознании, которое так удивило ее накануне, когда она в первый раз примеряла когти и очки. Как будто в ее голове, где-то очень глубоко или далеко, заработало радио. Ножи не надо было никак закреплять — они держались сами, как магнитные.
Чтобы «отклеить» их, приходилось делать усилие. Арслан нахлобучил ей на лоб очки с красными стеклами.
— Подожди, — остановила его Ники, — я сама их потом надену.
— Удобно? Чувствуешь когти? Попробуй их выпустить.
Ники впилась взглядом в ненавистного Завьялова, и когти выскочили сами. Бормотание у нее в голове стало ближе и громче. Арсан тихо засмеялся.
— Не торопись. Выжидай момент.
— Я готова, — сквозь зубы процедила Ники, не отрывая глаз от Завьялова.
— Это не ты, а когти. Они проснулись, и они голодны.
— Но я…
— Не торопись, тебе говорят. Когда охотишься на опасную дичь, всегда есть вероятность, что ты превратишься из охотника в дичь сам. Это чертовски неприятно — вдруг понять, что не ты охотишься, а на тебя охотятся.
Ники почти не слушала того, что ей говорил Арсан. Его слова почти полностью заглушало невнятное кровожадное бормотание в ее голове. «Всё. Не остановиться. Отсчет пошел, — промелькнула мысль в голове Ники. — Три, два, один. Огонь!»
— Тебе кажется, что этот парень не опасен. Может быть. Но ведь он здесь не один…
Тем временем Завьялов, которому надоело всматриваться в пустые кусты, снова дернул на себя дверь.
— Он уходит! — вскрикнула Ники и сделала шаг вперед.
— Стоять! Это приказ!
Ники приказ проигнорировала. Она его просто не стала слушать. Опустив на лоб красные очки, она вышла из кустов на поляну перед домом.
Лешка топтался на крыльце, и его снова раздирали сомнения. В кустах никого не было видно, и вместе с тем он не сомневался, что там кто-то прячется следит за ним. «Что делать? Закричать, позвать сяня? А если не успею? А если мне кажется, и там все-таки никого нет?»
Голые прутья тихонько шевелились, как будто сами собой. «Это наверняка снова он, — думал Лешка. — Холодный демон. Смотрит за мной из кустов… Поможет ли нетающая льдинка? Может, надо просто спокойно постоять на месте? Он опознает во мне родственника — и уйдет. И незачем поднимать панику, опять выставляться беспомощным трусом!»
Тут кусты совершенно непризрачно затрещали, и кто-то вышел на поляну. Лешка замер, вцепившись в дверную ручку в ожидании самого страшного. А потом едва не расхохотался от облегчения, узнав Покрышкину.
— Так это ты за мной кралась? — спросил он с нервным смехом. — От самой школы, что ли, тащилась, бедняжка?
Покрышкина поглядела на него каким-то на удивление равнодушным взглядом. На мгновение Лешке показалось, что она его не узнала. А потом сорвала со лба темные очки, швырнула их на снег и шагнула к Лешке, протягивая руки.
По дороге к озеру Ники тщательно продумывала, что именно она скажет Завьялову, прежде чем его покарать. Представляла, как бросит ему в лицо те же обидные слова, которые он наговорил ей, и добавит чего-нибудь похуже от себя. Но, выйдя на поляну перед домом, Ники обнаружила, что разговаривать ей совершенно не хочется. Все, что имело значение, — это клинки и их жажда. Перед глазами Ники все расплывалось, бормотание в голове усиливалось. Она чувствовала, что еще немного — и она перестанет контролировать ситуацию совсем. «Надо надеть очки» — подумала она, протягивая руку ко лбу. Но откуда-то изнутри пришло ощущение, что очки только помешают. Помимо воли ее рука, вместо того чтобы опустить очки на глаза, отбросила их на снег. Бормотание превратилось в оглушительный рокот шторма, грохот бурлящей воды. Мир менял свой облик, приобретал новые краски и качества. Клинки пульсировали в такт с сердцем, превращаясь в главный, а потом и единственный орган восприятия. Ники обнаружила себя в багровом океане, наполненном непонятными сущностями, в котором, рыская из стороны в сторону, охотились две хищные темные пираньи — ее когти. В океане сущностей их интересовало только одно качество — съедобность или несъедобность. Мимо проплывали другие хищники, помельче; вдалеке маячили объекты очень лакомые, но, к сожалению, недостижимые. Но прямо по курсу светлело нечто вроде паруса. Белое, прозрачное полотнище «призрака», пропитанное вкусным запахом страха. Оно было совсем близко, и его можно было съесть прямо сейчас. Ники больше не сопротивляясь, отпустила тормоза. Опьянев от запаха чужого страха, пираньи бросились на добычу.
101 
