Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
71 
* * *
Середин открыл глаза. В низкие окошки сочился рассвет, воздух был прохладен и свеж. Велена спала, прильнув к нему всем телом. Кто-то покашливал и скребся в дверь избы. Олег бережно снял руки, обнимавшие его, встал, укрыл девушку медвежьей шкурой и осторожно выглянул в окно. Несколько неразличимых, размытых туманом фигур топтались у порога. Середин вытянул из ножен саблю и, стараясь не скрипеть досками пола, вышел в сени.
За дверью что-то пробубнили и опять поскреблись. Олег встал сбоку и толкнул дверь. Туман хлынул в сени, вызывая дрожь, обволакивая мокрыми клубами. Трое мужиков таращились на него, как на привидение. Середин узнал вчерашнего просителя. Тот покосился на саблю, сдернул с головы шапку.
— Прощенья просим, что потревожили, — поклонился он. — Вот, значить, сеть принесли. — Мужик обернулся: — Давай.
Его спутники с готовностью развернули крупноячеистую сеть.
— Дык вот, значить, молодняк пройдет.
— Ага, — Середин зевнул, — вижу. Ну и ловите на здоровье.
— Ага, конечно. А мы рыбки вам.
— Ужо? — спросил Олег.
— Ага, ужо рыбки. Благодарствуем.
Мужики затопали прочь, а Середин прихлопнул дверь и, поеживаясь, вернулся в избу.
— Что там? — сонно спросила Велена, выглядывая из-под шкуры.
— Мужики, значить, сеть принесли. Молодняк пройдет.
— А-а, ну и ладно. Иди скорей ко мне, я замерзла.
— Иду, ужо…
Глава 12
Что-то сопело над ухом, тыкалось в лицо мокрым, настойчиво урчало. Середин приоткрыл глаза. Кошка, пристроившись на шкуре возле его лица, тыкалась в щеки холодным носом, щурила воровские глаза. Пахло дымком, чем-то вкусным, солнце заглядывало в низкие окна, бродило по избе. Олег приподнялся, отбросил шкуру.
— Доброе утро! — Велена в одной белой свободной рубашке присела возле него, чмокнула в нос. — Наконец-то проснулся. Вставай, я поесть сготовила.
На столе дымилась яичница, стоял творог в миске, молоко в кувшине. На рушнике лежал свежий хлеб.
— Я сейчас, только умоюсь. — Олег миновал сени, толкнул дверь и с разбегу обрушился в озеро.
Солнце едва показалось из-за леса, но туман уже развеялся, и вода была прохладной, освежающей. Ведун проплыл до середины пруда, развернулся, буравя воду, промахал кролем, выскочил на берег. Велена стояла на берегу.
— Ты плаваешь, как рыба, — она протянула ему полотенце, — но все-таки один не купайся. Я — берегиня этих озер.
— А что, водяной утащит? — Олег наскоро вытер голову. — Или русалки защекочут?
— Ты и так вторгся в их мир, они этого не любят.
— Скажи пожалуйста — не любят! А ты? — Он припал поцелуем к ямочке меж ключиц.
— От многих знаний — многие беды. — Девушка шутливо оттолкнула его. — Иди, ешь. Остывает все.
Середин навалился на яичницу со шкварками, ломая мягкий, с корочкой, хлеб, собирал растекшийся желток, запивал молоком. Велена сидела рядом, положив подбородок на сомкнутые руки, и смотрела, как он ест.
— Как давно я не кормила мужчину. Своего мужчину, — задумчиво молвила она. — На тебя очень приятно смотреть.
— За столом или в постели?
— В постели не надо смотреть, — Велена взъерошила ему волосы, налила молока, — в постели надо отдавать все без остатка, умирать и воскресать, чтобы снова отдать. И чем больше отдашь — тем больше к тебе вернется.
— Слушай… — Олег глотнул молока и принялся за творог. — Откуда ты такая? У тебя небольшой акцент, и даже не акцент, — он наморщил лоб, подбирая слова, — слишком уж правильная речь. И такие выражения, которые просто не свойственны ни простым людям, ни знати в большинстве своем.
Велена вздохнула.
— Это долгая история.
— А я не спешу. Если, конечно, хочешь рассказать.
— Чего же не рассказать, — задумчиво сказала девушка. — Слушай. Ты прав, я не принадлежу ни к одному из славянских племен. Мой отец был один из знатных норвежских ярлов. Много лет он участвовал в походах конунга Хастингса. Они держали в страхе всю Европу, захватывали города во Франции, Италии, в Британии. После одного из походов отец возвратился с пленницей. Он захватил ее под Севильей. Она была дочерью знатного военачальника в войске эмира, правившего тогда в Астурии. Вскоре она стала женой ярла. Это была моя мать. Видишь, как переплелась во мне кровь востока и запада.
— Очень хорошо переплелась, — подтвердил Середин.
71 
