152 
— Брось пистолет, прошу тебя, Кит! Пожалуйста, брось!
Кит перехватила левой рукой запястье правой, прикрыла один глаз и прицелилась.
— Прости, Майкл, — сказала она и выстрелила.
Пуля просвистела совсем рядом. Я был в отчаянии.
— Кит, милая, прошу тебя!.. Ты вовсе не одна на свете, твои настоящие отец и мать живут в Нью-Йорке. Их зовут Лили и Гектор Орландес, и они...
Я невольно ахнул — вторая пуля задела руку. На долю секунды я потерял контроль над собой, и, хотя ранение был поверхностным, оно все же заставило меня отреагировать. Повинуясь не разуму, а инстинкту, я дернул спусковой крючок.
Из правого ствола вылетел сноп огня.
Кит все-таки успела выстрелить еще раз, но как раз тогда, когда она нажимала на курок, заряд картечи ударил в нее и сбил с ног, разворотив грудь, горло и живот.
Кит выронила пистолет и кубарем покатилась вниз по склону.
— Кит!!! — закричал я.
Отшвырнув дробовик, я перевалился через ствол дерева и, упав на четвереньки, быстро пополз к ней.
Кит лежала на снегу лицом вверх. Ее грудь превратилась в сплошное кровавое месиво, из которого торчали осколки костей. Снег под ней тоже напитался кровью, и красная лужа продолжала расползаться.
Я сразу понял, что рана смертельна.
Никакой надежды.
Несколько картечин попали ей в сердце — одного этого было достаточно, чтобы навсегда вычеркнуть ее из списков живых.
— Господи, Кит!..
Я сжал ее лицо в ладонях. Она была так прекрасна!
О, Кит, неужели все должно было закончиться именно так?
Я открыл рот, чтобы сказать что-то, как-то утешить, но слов не было. Ее ресницы чуть дрогнули. Из-под них по щеке скатилась одинокая слезинка.
Она что-то прошептала.
Я наклонился ближе и покачал головой.
Я не расслышал ее слов.
— Что, Кит? Что?!
С огромным усилием она наконец произнесла:
— Я тоже люблю тебя, Шон...
Кит светло улыбнулась. Она была рада, что ей удалось мне это сказать. Потом глаза ее закрылись, изуродованная грудь поднялась и опустилась в последний раз.
Встает солнце. Его лучи разгоняют тени. Они больше не будут глядеть на меня, эти мертвецы, и я рад. Их немой укор действует на меня слишком сильно. Кроме того, я замерз. Холодный ветер пробирает до костей, как будто стремится унести меня, вобрать в себя и заставить страдать еще больше в наказание за все, что я совершил.
Солнце встает над лесистыми горами и изгоняет последних вестников Смерти, трубящих в невидимые трубы над местом, где разыгралось последнее сражение. Две женщины, трое мужчин. Одна из женщин была даже не вооружена, но мне все равно пришлось ее убить. Другого выхода я не видел. Зато этот глупый мальчишка выбрался отсюда живым и невредимым.
Ладно, хватит об этом. Главное, они мертвы. «Сыновей Кухулина» больше не существует. Саманта их переоценивала. Эти люди не умели работать скрытно, без шума и пыли. Для этого им не хватало ума. Я даже сомневаюсь, что они знали историю того, чье имя приняли. Мальчик по имени Сетанта получил имя Кухулин, после того как убил страшного пса. Его преобразила пролитая кровь.
Кровь изменила всех нас. А ее было пролито немало. Кровь была подо мной.
Кровавыми были день сегодняшний и день вчерашний.
И я смертельно устал.
Я лежу на земле, одной рукой обнимая ее белую шею и осторожно растирая кожу, чтобы еще на несколько минут задержать трупное окоченение. Моя рука окрашена красным, как цветок скорби.
Подняться нет сил. Я не могу даже пошевелиться. Значит, здесь я и останусь. Полуголый, окровавленный, я неподвижно лежу среди неподвижных деревьев. На взрытом, истоптанном снегу расплывающимися красными мазками написана история сегодняшнего дня — история падения и смерти. Кровь и на моем теле, на моем лице и руках. И в моих глазах, узких, черных и пустых, словно прорези античной маски.
Я останусь здесь.
Под безмятежным, мирным небом.
День набирает силу, гася небесные светильники и желтые огоньки неупокоенных душ. Огромная тяжесть растет в груди. Голова, напротив, кажется легкой-легкой, и я узнаю симптомы кислородной недостаточности. Я потерял слишком много крови, и теперь Смерть хочет заполучить и меня тоже.
В воздухе над нами появляются первые насекомые, почуявшие еще очень слабый запах мертвой плоти. Они садятся на покрытую красным снегом землю, где неподвижно лежат два тела.
Пятеро умерли сегодня. Пятеро за какой-нибудь час.
152 
