Особенно,... 
73 
— Только не говори мне, что в твоем возрасте у тебя уже кончились идеи.
— Они хотят, чтобы я сделал официальные рисунки Корассона. Это не моя идея.
— Такова доля иллюстратора. Мы рисуем то, что нам заказывают. Он наклонился и приподнял за уголок один из эскизов. Надо было точно знать, чего Рафейо уже достиг в этой области искусства, после того как Дионисо внес необходимые изменения в процесс обучения молодежи. Что ж, пожалуй, достаточно. Но пора ему знать больше. Рафейо пнул стол, загрохотала каменная посуда.
— Все это я уже слышал. Мы должны использовать каждый шанс, чтобы писать свои шедевры. Но все остальные рисуют что хотят — посмотрите только на эти скучные работы, представленные на ежегодный конкурс! А победитель! Катедраль Имагос Брийантос в праздник Астравента! Учитель, да я во сне лучше нарисую!
Губы Дионисо дрогнули. Он и сам так думал, но произносить этого вслух не следовало. Кроме того, как Премио Фрато он имел решающий голос и отдал его в пользу этой мазни. Надо было заручиться поддержкой влиятельного автора картины. Он много думал об этом в последние несколько недель и решил, что если планка “лучших” творений Грихальва и опустится в ближайшую пару лет, что ж, тем заметнее станет талант “Рафейо”. Поэтому он и позволил той ужасной картине выиграть соревнование.
— Они даже не подпустят меня к маслу, — продолжал жаловаться мальчик, — стоит им только узнать, что в этом мой главный талант!
— Эйха, посмотрим, чего ты можешь достичь с помощью карандашей.
— Карандашей! — проворчал Рафейо. — Маленькие девочки разрисовывают своих кукол карандашами!
— Но маленьких девочек никто не просит сделать рисунок, который поднимет цену Корассона, когда донья Мечелла начнет торговаться.
Рафейо лишь сильнее нахмурился, показывая, что все это он уже слышал вчера вечером. Дионисо подавил усмешку.
— Все, что от тебя требуется, — это заставить его выглядеть красиво, тогда она не заметит ничего, кроме достоинств.
— А поставить свою подпись под плохой работой?
— Возмущение — ценная эмоция, но не надо перебарщивль. Быть избранным рисовать это — большая честь для тебя, не важно, что пока речь идет о карандашах. Если ты проявишь смекалку, напоминание о красоте Корассона принесет нам большие деньги. Наш кошелек в твоих руках, Рафейо.
— Чудесно, — пробормотал мальчик. — Они выбрали меня только потому, что я был там и от скуки нарисовал эти развалины. Дионисо вздохнул.
— Если я покажу тебе кое-что полезное, ты успокоишься?
— Что покажете?
— Я предлагаю тебе перестать обижаться на несправедливую судьбу, не давшую тебе выиграть приз в этом году. Имей терпение. Тебе еще только шестнадцать.
— А этот моронно, который выиграл, старше меня всего на десять месяцев!
— Плохо, — без тени сочувствия ответил Дионисо. — Ты плакал огромными слезами из-за этого, и без толку. Выжми из себя еще пару слезинок, и я расскажу тебе, как их использовать..
От новой обиды и унижения из черных глаз Рафейо опять брызнули слезы. На это и рассчитывал Дионисо. Он поймал слезинку на кончик карандаша, подписанного “Коричневый Серрано”, — вечное напоминание о семье, которую он сам когда-то истребил для блага герцога, искусства и, что немаловажно, Грихальва. Магия, созданная этими несколькими капельками, будет в лучшем случае слабой, но у него имелись свои идеи на этот счет.
— Корассон должен выглядеть как можно лучше, помнишь? Поэтому ты изобразишь, будто там весна, а не зима. Вьющиеся розы в цвету и молодая листва будут стоить несколько сотен золотых.
— Но ведь там не должно быть цвета…
— Эти ограничения преодолимы. Можно сделать рисунок мягким и теплым, используя вместо черных коричневые и серые тона. Ты можешь обойти монохромность, сделав намек на цвет — желтый и красный цвет роз, зеленый цвет листвы и травы. Это не сам цвет, а скорее уверенность в том, что он существует. Понимаешь, о чем я говорю?
— Да.., кажется.
Рафейо выглядел заинтересованным.
— Надо очень тонко чувствовать материал, чтобы сделать нечто подобное. Вы покажете мне, Премио Фрато Дионисо?
Рафейо быстро усваивал новое. После двух неудачных попыток он скомкал и отшвырнул испорченные рисунки, взял чистый лист хорошей бумаги и; взглянув на разбросанные повсюду эскизы, принялся рисовать.
Дионисо с удовлетворением наблюдал, как на бумаге возникают контуры Корассона. Рафейо работал в приглушенных серых тонах. Дионисо отметил про себя особенности его позы в момент полного сосредоточения: одна нога обвивается вокруг ножки стула, нижняя челюсть выпячена, иногда мальчик постукивает карандашом по переднему зубу. Время от времени Рафейо грациозно откидывался на спинку стула, чтобы посмотреть на свою работу со стороны. Даже за новым карандашом он тянулся с завидным изяществом — и каждый раз при этом облизывал губы.
73 
