2 
Она села в метро на Восточном вокзале, сошла на станции «Порт-Майо» и спустилась по бульвару Гувьон-Сен-Сир. Башня «Астор Майо» росла по мере приближения к ней. Один из редких билдингов в Париже, достойных этого имени. Алис порой казалось, что она живет в музее. Находка словаря только подстегнула мечту сбежать в более зажигательный край. И подальше от Диего.
Она вошла в «Астор Майо» под оценивающим взглядом портье и села в лифт вместе с американцами. Они заговорили с ней, хотели узнать, не американская ли она певица, но ее акцент быстро вывел их из заблуждения. Она представилась директором французского фан-клуба Бритни Спирс, в который входят восемь тысяч пятьсот четырнадцать блондинок, в том числе немало трансвеститов, и туристы с восторгом проглотили ее выдумку. Рассталась с ними на тридцать четвертом этаже, где какой-то собравшийся в бассейн тинейджер пригласил ее пропустить стаканчик в баре на сорок шестом. Она ответила, что с удовольствием примет его предложение, когда у него молоко на губах обсохнет.
Впервые клиент снимал для нее номер в гостинице вместо отдельного зала в ресторане. Она заподозрила гнусный замысел извращенца, который размечтался втихую поиметь Бритни Спирс. Но вспомнила, что речь идет о Пьере Марешале. Глава банковской сети. Однажды она уже проводила в Нейи день рождения его сынишки Жильда. Сегодня мальчик праздновал двенадцатилетие и по-прежнему обожал Бритни Спирс.
Как обычно, она предложила увековечить событие на диске, и Марешаль согласился, не торгуясь. Алис предложила подработать кузену Жюлю. Только бы он приехал вовремя и сделал свое дело как следует. Он просто бредит журналистикой, его не убедишь, что семейное торжество заслуживает не меньших стараний, чем телерепортаж.
Сквозь стеклянную стену фитнес-клуба было видно, как люди поднимают штангу, барахтаются в бассейне. Подросток делал вид, что читает программу, а сам украдкой поглядывал на нее. Алис помахала ему на прощание. Вставила в замок магнитную карту и вошла в 3406-й.
Она оставила дверь полуоткрытой, на всякий случай обеспечив себе путь к отступлению; осмотрела номер, чтобы убедиться, что ни один маньяк не прячется в шкафу. Отлично, все чисто. Если не принимать в расчет чересчур элегантную обстановку и утонченную предупредительность. Ванна, наполненная ароматной водой, бутылка «Кристаль-де-Редерер», блюдо розового печенья. И смешанный букет. Роскошный, но немного странный. Полевые цветы с лилиями.
Она заперла дверь, закрылась на цепочку, решила, что от похмелья помогут радикальные средства, и налила себе бокал шампанского. С бутылкой в одной руке и бокалом в другой она вошла в ванную. Запах пенящейся воды мог поспорить с ароматом цветов. Хорошо пахло далеким островом, раскаленным песком, самоучителем языка пиджин. Она попробовала ногой воду в ванне. Пена густая, словно дюжина взбитых страусовых яиц, но вода слишком прохладная. Ну что, Марешаль, ты думал, ванна так и будет дожидаться меня, не остывая? Она вновь наполнила бокал, шампанское было превосходным.
Она вернулась в комнату, чтобы полюбоваться панорамой города. Отсюда Париж выглядел более впечатляющим. Триумфальная арка словно выцвела под сияющим солнцем, а прорезь бульвара Перейры напоминала гигантскую зеленую фосфоресцирующую гусеницу. Как пьяная, шаталась церковь Сакре-Кёр, похожая на торт со взбитыми сливками. Алис представилось огромное кровоточащее сердце, которое так сильно бьется внутри, что трясутся стены.
По окружной дороге, как блестящие скарабеи, ползли автомобили. Цепочка насекомых, накачанных амфетаминами, безостановочно кружащаяся вокруг Парижа сразу в двух направлениях. И муравьишки-прохожие. Где там в этом муравейнике затерялся Жюль? Алис угостила бы его бокалом вина перед шоу. Но эти минуты покоя слишком драгоценны. К тому же Жюль не понимает шуток. Он снимает реальность, потому что ему нечего предложить взамен.
Она выпила за кузена Жюля и за всех муравьев, которые суетились тридцатью четырьмя этажами ниже. Алкоголь возбуждал ее фантазию, она представила себе Париж, населенный одними Диего. Бог клонировал его, и он жил повсюду, работал в каждой больнице, в каждом офисе, садился в метро сразу на всех станциях, сорок пять тысяч раз в день, его видели на всех уличных скамейках, за стеклами кафе, за колоннами Морри. Даже старушки с собачками были Диего. Водители автобусов, портье в гостиницах — самые настоящие Диего. И все туристы, и все кузены Жюли. Диего расплодится столько, что наконец случится передозировка и даст ей силы добраться до южных земель и южных морей. Вместо того чтобы страдать по парню, который слишком много значит для нее.
2 
