Последние отзывы

  74  

Излишне умный проводник из Птуха куда-то исчез, но на широком, накатанном тракте трудно было заблудиться. На четвертый походная колонна снова тронулась на север, шаг за шагом неумолимо приближаясь к столице великого некогда правителя Раджафа.

Усыпанный цветами и не имеющий ни единой трубы, Та-кем показался рядом с дорогой к полудню второго дня пути. Победителей здесь ждали. Делегация из трех стариков, каждый из которых держал в руках по цветку и яблоку, спустились с города еще до того, как войско успело развернуться, а обозники — разбить лагерь. Посланники тут же проявили готовность принести клятву верности, накормить до отвала всех людей, дать с собой припасы, повозки — и сразу признались, что люди Раджафа перед уходом разорили кладбище, забрав с собой всех умерших. Впрочем, ничего другого Олег и не ожидал.

Он принял присягу, в знак обретения свободы опоясал стариков мечами, а потом приказал продолжать движение. До Кайма, столицы, оставалось не больше трех пеших переходов. А там — конец похода, победа, награды и долгожданный путь домой, на этот раз без каких-либо преследователей, живых или неживых.

Без проводника, разумеется, не обошлось без накладок. Вечер застал войско в густом лесу. Олег заставлял легионы и обоз двигаться до тех пор, пока не наступил полный мрак — но никаких прогалин не нашел и приказал останавливаться прямо на дороге, в походном строю.

Утром выяснилось, что до открытого места они не дошагали всего пару верст. Дорога обогнула несколько лежащих бок о бок, огромных, выше всадника, почти правильной прямоугольной формы валунов, поднялась на пологий взгорок и устремилась вниз. Как не раз случалось в этой стране, граница местности проходила по гребню холма: до него стоял лес, а на северном склоне раскинулся чистый и светлый, сочно-зеленый заливной луг. На этом лугу, рядом с дорогой, обнаружились две богато украшенные кибитки, запряженные белоснежными парами коней. По бортам кибиток шла тонкая резьба, местами покрытая позолотой, поверх дуг лежала мягкая коричневая замша. Колеса поблескивали бронзовыми, любовно начищенными накладками.

Олег принял бы эти возки за имущество обычных путников, застигнутых в дороге вражеской армией и на всякий случай удравших куда-то в кусты — но рядом с первой кибиткой стоял старик. В простой белой — но необычно чистой для путника рубахе; опоясанный незатейливым, без ножей, оружия и сумок ремнем — но с самоцветом на пряжке; босой — но вставший на якобы случайно упавший на землю пук сена. А кроме того, в одной руке старик держал красный гладиолус, которого в поле не сорвать, а в другой — красное наливное яблоко.

Ведун направил коня к нему, вытянул саблю, приподнял ею полог передней кибитки. В возке лежал полуобхватный камень, где-то с два локтя диаметром. Наверняка какой-нибудь колдовской атрибут. Олег хмыкнул, доехал до второй повозки, заглянул в нее — и обнаружил сидящего на густом персидском ковре мужчину в темно-малиновом халате и высокой шапке. Его вытянутое безволосое лицо ощутимо напомнило кого-то из знакомых — но кого именно, сразу не вспомнилось. Оружия на кушаке незнакомца не имелось, а потому Середин на время о нем забыл и вернулся к старику:

— Чем обязан встрече, мил человек?

— Милости и справедливости прошу, чужеземцы. — Старик опустился на колени и сложил скромное подношение к копытам коня. — Милости и справедливости к великому Раджафу, волею богов правителю Каима.

— Посмотрим, как вести себя будет, смертный, — пожал плечами Олег. — Чем больше крови он прольет, защищая свой жестокий режим, тем больше ненависти вызовет. Если вы приехали посланцами от него, то разговаривать нам, собственно, не о чем. Мечи и боги вынесли свой приговор несколько дней назад, на Воровской пустоши. Ныне ему остается либо сдаться на милость мудрого Аркаима и принять заслуженную кару за свою измену, либо бежать куда-нибудь за тридевять земель. И лучше бы он не затевал больше кровавых споров. Я так мыслю, кровушкой земля ваша напилась уже досыта.

— Великий Раджаф принимает твое условие, чужеземец, — не поднимая головы, ответил старик. — Он сдается на твою милость и надеется на твою честь и благородство. Он готов предстать перед братом и принять его суд.

— Хорошо, пусть сдается. Это он правильно надумал. Где он намерен это сделать?

— Он здесь, чужеземец. Великий Раджаф во второй кибитке. Он приехал, чтобы сдаться и прекратить ненужную несчастным каимцам братоубийственную войну.

  74