91 
— Наверное, мои предки смогли достаточно умело спрятать ее от глаз богов. Ведь они обладали великими знаниями. А с младенцев, только и оставшихся от нашего рода, что был за спрос? — В голосе правителя звучала явная гордость за предков и ни малейшего уважения к богам.
— Значит, с тех пор вы свято соблюдаете данный уговор? От первой и до последней буквы? — осторожно уточнил Олег.
— Мы стараемся, — не менее аккуратно ответил великий Раджаф. — Мы, народ каимский, его старейшины, жрецы и правители, этот уговор соблюдаем. Но иногда появляются бунтари, что желают исполнить мечты предков, возродить величие нашего рода и опрокинуть богов с небес под землю. Они пытаются призвать к этому наш народ — но люди еще не забыли кары, что пришлось пережить нашим предкам, и отвергают нарушителей клятвы. Мы изгоняем их за реку. Тамошние горы уже много веков как стали отверженными землями.
— Землями отверженных, — машинально поправил ведун, до которого начал доходить тайный смысл услышанного. — Аркаим. Первый человек земли каимской, твой старший брат, который должен был унаследовать власть над страной вместо тебя…
— Да, ты понял правильно, чужеземец, — кивнул правитель. — Мой брат Аркаим неверно распорядился нашим родовым знанием. Он начал поклоняться Итшахру и пытаться призвать его из забвения, он стал искать осколки книги, он призывал народ восстать, обрести силу и взять, наконец, власть над всем миром. Над всей обитаемой вселенной, чужеземцы. В том числе и над вашими родными землями, над вашей страной, вашей отчиной, чужеземцы. Теперь вы понимаете, кому служили, ради кого проливали свою кровь, кому отдавали свою силу? Тому, кто намерен сделать ваших сыновей своими рабами, а ваших дочерей — своими наложницами! Кто намерен наложить руку на ваше добро и вашу землю. Понятно?
— Я бы тоже не отказался от власти над миром, — усмехнулся Олег, — да кто же мне ее даст? Мудрый Аркаим сделал отличную попытку… Признаю, не без моей помощи. Но он разгромлен. Попытка сорвана, бунт закончен. И очень надолго. Ведь горные кладбища опустели, набрать новое войско ему просто негде. А живых воинов под его рукой намного, намного меньше, нежели было мертвых.
— Я рассказал не все, — покачал головой правитель. — Было пророчество. При заключении уговора боги захотели узнать будущее, дабы узнать, останутся ли каимцы верны клятве. И обратились они к великому Кроносу, отцу древних богов, и попросили у него пророчество. Кронос сказал, что каимцы станут исполнять свой договор до тех пор, пока по реке, разделяющей души братьев, не явятся на их земли человек нерожденный с сыном озерной русалки, не разбудят забытого Итшахра, не соберут книгу и не перевернут трон.
Замолчав, Раджаф задумчиво пригладил волосы, не заметив, как озадаченно переглянулись купец и ведун.
— Много веков считалось, что пророчество это означает вечную незыблемость нашего уговора, ибо невозможно существование человека нерожденного, да еще дружного с ребенком русалки. Откуда им взяться? Но когда решением совета старейшин и жрецов старший мой брат Аркаим после смерти нашего отца был признан недостойным трона и был изгнан в земли отверженных за отказ выполнять великий уговор, я понял, что река, разделяющая души братьев, уже появилась. Тогда я потратил годы, но истребил в реке всю нежить, дабы из нее не появился сын русалки. Я наказал дозорам следить за нежитью и поощряю торговлю защитными амулетами, отгоняющими все неживое. Ведь нерожденный не может быть живым, правда? Я приказал продавать всех девочек, рожденных с разными глазами, с синим и зеленым, в дальние страны. Я знаю, это не совсем хорошо, но ради спасения страны я должен не допустить, чтобы в Кайме оставались девочки с разными глазами. Между «убивать» и «продавать в дальние страны» я все же выбрал второе. К тому же, такие девочки рождаются у нас раз в сто лет…
— Прости, великий Раджаф, — перебил его Олег. — Я так и не понял, при чем тут девочка с разными глазами?
— Согласно ритуалу, чужеземец, чтобы пробудить бога Итшахра к жизни, на его алтаре следует произвести тройное жертвоприношение девочки с глазами разного цвета. Жертва девичества, жертва крови, жертва жизни, — перечислил правитель. — Сперва на алтаре нужно лишить ее девственности, затем там же следует пролить ее кровь и, наконец, там же ее необходимо убить.
Жертва крови
«Лишить девственности…» Олег вспомнил, как подошел к скале, под которой обнимались они с Урсулой. В одном месте мох оказался содран, и под ним проблескивала полировкой какая-то зелень. Он смахнул тогда мох еще в нескольких местах и увидел истукана высотой в полтора человеческих роста. Вырезанный из цельного куска малахита, он каким-то образом оказался вмурован в известняковую скалу, выступая из нее всего на пару сантиметров. Именно под ним, под этим истуканом, впервые сомкнулись их губы, и ведун, забыв про рассудок, целовал глаза своей невольницы, ее плечи, шею, подбородок. Именно там, готовый взорваться от желания, от бешеного нетерпения и страсти, он чуть не вдавил ее в камень — но в последний миг вспомнил, что имеет дело с нетронутым цветком, заставил себя быть неторопливым и ласковым, а Урсула, жалобно скуля, раскрывалась перед ним горячим бутоном розы, отдавалась ему в руки всей своей красотой, невинностью, желанием.
91 
