87 
Стоянка моментально наполнилась криками, стонами, воплями ужаса и боли — ратники, верные приказу, мчались через половцев молча, рубя направо и налево. Те, кто избежал удара от первого всадника, падали от клинка следующего; миновавшие первых двух гибли от оружия третьего или четвертого охотника. Невредимыми счастливчиками оказались лишь те, кто уже спал, опившись кумыса или сомлев от усталости, кто не рискнул вскочить, поднять голову и теперь сонно зашевелился, всё еще ничего не понимая, — а широкая волна всадников смерти уже умчалась обратно, в черноту ночи, откуда выхлестнула всего на несколько долгих мгновений.
Обогнув Волчий бор, Олег своим наговоренным глазом сразу заметил многосотенный табун, что мерно колыхался примерно в двух километрах от вражеского лагеря. Однако не удержался, вместе с остальными воинами промчался по краю лагеря, затаптывая и рубя очумелых от ужаса половцев, и только потом повернул влево.
— Ох, и возненавидят же они нас за это, — пробормотал Лабута, несшийся галопом бок о бок с ведуном. — Не простят.
— Можно подумать, раньше они нас любили и с пирогами тут ждали, — хмыкнул Олег. — Хуже, чем было, уже не станет. Да и не собираюсь я ни у кого прощения просить… Интересно, сколько пастухов возле табуна?
— Десятка два, не менее…
То ли крики убиваемых сородичей слишком далеко разнеслись по тихой ночной степи, то ли Велес решил указать своему воеводе, где искать врагов, — но от табуна отделились двое всадников, поскакали навстречу.
— Видишь кого, Лабута? — на всякий случай поинтересовался Олег, не в силах отделаться от ощущения, что, коли он видит степняков, то и те должны его видеть.
— Где? — не понял бортник.
— Мечи наголо, — приказал ведун и первым вытащил саблю.
Впрочем, помощи от охотников не потребовалось. Никто даже не понял, что случилось. Олег направил свою гнедую между половцами, один из которых скакал на несколько шагов впереди другого. В тот миг, когда первый степняк только начинал щуриться, слыша топот копыт и различая над снежным ковром неясный силуэт, ведун уже заносил саблю. Свист разрезаемого воздуха, взмах влево, вправо — и остальной отряд наткнулся уже на мертвые тела, еще не успевшие выпасть из седла.
— Готовьтесь, скоро уже, — тихо предупредил Середин. — Рубите всех, пока не разобрались.
Он видел десятерых пастухов, которые что-то оживленно обсуждали, поглядывая в сторону далеких костров. Сейчас бы их на рогатины взять, дружным копейным ударом… Увы, придется обходиться клинками. Приближающихся врагов степняки не различили, но услышали:
— Ты ли это, Гюрги? — выкрикнул один.
— Не я! — громко и уверенно ответил ведун, налетая на его коня, и рубанул поперек лба. Степняк отвалился, остальные схватились за мечи. Вытянувшись вперед, Олег достал кончиком сабли до горла еще одного пастуха, прочие ратники тоже кололи со всех сил каждого, кто попадался на глаза. В этот миг Середин больше всего боялся, что они впотьмах перебьют друг друга, а потому, не видя больше врагов, закричал:
— Всё! Мечи в ножны, всё! — Воины послушались.
— Саблю мою видите?! — несколько раз взмахнул ею вперед-назад ведун. — Видите? Туда табун гнать надобно. Он перед нами в сотне шагов. Так что в стороны расходитесь и гоните, так чтобы костры лагеря половецкого по правое плечо оставались. Вперед, погнали!
— Хоть бы факел какой запалить, — пробормотал Лабута.
Охотники разъехались в стороны где-то на сотню метров. Бортник залихватски засвистел, свист тут же подхватили все остальные и дали шпоры коням, скача наугад к невидимым пока лошадям. Табун же дрогнул, послышалось ржание, крайние скакуны попытались кинуться прочь, но тут двинулись остальные кони и, набирая скорость, помчались к далекому Олыму. Тяжелый гул скачущего табуна подбодрил ратников, разбойничий посвист, прерываемый громкими выкриками, стал веселее.
Олег оглянулся и увидел одинокий костер неподалеку от места последней стычки. Рядом, растерянно глядя вслед уходящему табуну, стояли двое половцев в длинных халатах.
* * *
Возле рощи Олег позволил рати простоять целый день. Отдых нужен был всем — и людям, что шесть дней не пробовали горячей пищи, и скотине, не привыкшей к долгим переходам. Да и лошадям не мешало порыться в снегу, выкапывая мерзлую прошлогоднюю траву. До Олыма оставалось еще три верховых перехода. Или — девять дней с груженым обозом и медлительными отарами. Утешало одно: захваченная скотина опустошила уже несколько повозок с капустой и репой, и теперь Олег мог нагрузить на них дрова.
87 
