Это точно, но почему из всех людей мира именно Рик хочет прогуляться с ней по Елисейским полям? Ди тоже не обрадовала перспектива потерять своего поклонника, и ее надутые губки ясно выразили это.
— Не говори глупостей, Рик, — сказал она. — Мы с Джеромом были в Париже уже много раз.
— Я не сомневаюсь, что мы и еще много раз приедем сюда, — спокойно вставил Джером. — Но Рик прав, — он улыбнулся жене. — Прогулка вдвоем по набережной с видом на освещенную Эйфелеву башню очень романтична.
Ди взглянула на улыбающегося мужа, потом на спокойно стоящего Рика, очевидно пытаясь оценить, стоит ли устраивать сцену. Сапфи задержала дыхание, ожидая развязки.
— Это будет чудесно, дорогой, — наконец хрипло выдавила Ди.
Сапфи с облегчением вздохнула.
— Теперь мы можем разойтись, — неприязненно сказала Сапфи Рику, когда они прошли несколько десятков метров в сторону Триумфальной арки. — Ди и Джерома уже не видно, — добавила она, заметив, что Рик посмотрел на нее, вопросительно подняв бровь.
При расставании Ди расцеловалась с ними и взяла с них обещание увидеться завтра. Но Сапфи не видела причин продолжать игру, когда супруги ушли. А еще она поняла, что так же сильно любит Рика, как и той давней ночью!
Рик никак не мог понять, зачем он провожает Сапфи!
Сегодня выдался самый странный вечер за всю его жизнь.
За ужином он разговаривал с Ди, женщиной, которую, как ему казалось, любил последние пять лет, хотя теперь он точно знал, что совсем не любит ее.
А рядом сидела Сапфи Бенедикт, сестра Ди по матери, женщина, с которой пять лет назад он провел пылкую ночь любви. Женщина, отнявшая у него Ди. И Рик был настолько зол на нее, что за весь вечер так и не смог заставить себя сказать ей хоть слово.
Поэтому он говорил с Ди, на которую мог теперь смотреть без страсти и с которой, как он понял, у него не было абсолютно ничего общего! Ди говорила о моде и мире актеров, от чего он обычно старался держаться подальше.
Смущение Рика усугублялось презрением к себе за его обращение с Сапфи у него в номере. Он заскрипел зубами и повернулся к ней.
— Я должен извиниться перед тобой…
— Кажется, мы уже говорили об этом, Рик. Я думала, мы уже сошлись на том, что ты мне ничего не должен, — холодно оборвала его Сапфи.
Вот опять, хмуро признал он, в ее голосе звучат какие-то нотки, которым он никак не мог подобрать названия…
— Все равно я должен извиниться, — настаивал он. — Я не… я никогда в жизни не вел себя так отвратительно с женщиной, как сегодня.
Сапфи пожала плечами.
— Конечно, ты же верил, что на то есть причины.
— Верил не верил — это абсолютно…
Рик смолк на полуслове. Он был в отчаянии. Он понимал, что даже извиниться как следует не может.
Что же есть в этой женщине такого необычного, что заставляет его совершать совсем нехарактерные для него поступки? Он действительно не знал этого и не был уверен, что хочет знать! Рик вздохнул.
— Сапфи, ради бога, позволь мне все же извиниться!
Холодок пробежал в ее взгляде.
— Если тебе от этого будет лучше.
— Дело не в том, что мне будет лучше! — Но так ли это? Может быть, он просто пытается успокоить свою совесть? Ведь, в конце концов, его гнев не стал меньше. Просто Рик сам был напуган своей реакцией. Он даже не знал, что может быть таким безжалостным. — А что значит твое имя, Сапфи? — переменил он тему, стараясь выиграть время.
В ее глазах блеснули веселые золотистые искорки.
— Догадайся сам.
— Нет, я… Сапфи… — это уменьшительное от имени Сапфир?
— Да, — призналась она с улыбкой.
— Дайамонд и Сапфир, — пробормотал Рик немного недоверчиво.
А он-то думал, что в его семье имена братьев — Ник, Зак и Рик — звучат несколько странновато, но дать девушкам в качестве имен названия драгоценных камней — это уже слишком!
— Могло быть хуже, — сказала она. — Мы могли бы быть Янтарь и Изумруд.
— Хм, — поморщился он. — Конечно, своих детей ты назовешь Мэри и Джон!
— Непременно. — Она вновь напряглась, внезапно остановилась и, развернувшись к нему, добавила: — Нет абсолютно никакой необходимости провожать меня. Я в Париже уже четыре дня, и сопровождающие мне не нужны!
Ее веселье, появившееся при обсуждении имен, исчезло, взгляд стал жестким, глаза походили на холодные янтарные бусины. Лицо выражало надменность.
Рик в изумлении покачал головой, совершенно не понимая, что он сказал или сделал не так, тем самым вызвав ее отчуждение. Но, очевидно, он что-то сделал: несколько минут назад она казалась ему почти дружелюбной.