139 
Майор задумчиво изучал собеседника. С виду он был спокоен, но какая-то, пока еще не до конца сформированная, мысль вдруг ни с того, ни с сего вонзилась занозой в мозги, добавив в кровь добрую порцию адреналина. Решение задачи было где-то очень близко… совсем рядом… однако не хватало самой малости… Чего именно? Думай, старый пень, думай! Черт тебя возьми…
А что если… Нет! Почему? Тебя смущает странный альянс милиции и мафии? Ха! Как будто это что-то из ряда вон выходящее… Не дури, патриарх хренов. Для пользы дела все варианты приемлемы. Тем более, что Балагула уже раз тебя выручил…
– Кстати, Никита, спасибо за подмогу. С меня причитается.
– Это как? – оживившись, полюбопытствовал помощник "положенца".
– Ну, угостить шикарным ужином с девочками я не смогу – сам знаешь, сколько нам платят. А вот когда вас всех возьмут на цугундер – и тебя в том числе – обязуюсь понаблюдать, чтобы обращались с тобой вежливо и без зуботычин.
– Заметано, – ухмыльнулся Балагула. – Я знаю, что слово свое вы держите. Только, боюсь, к тому времени вы будете заслуженным пенсионером.
– А меня уже перевели на легкий труд – как беременную женщину.
– Простите, не врубаюсь…
– Я отстранен от "кладбищенского" дела.
– Не хило… – Балагула помрачнел. – Вот вам еще одно доказательство, что какая-то "третья"… или пятая, десятая сила хочет большой крови. Повторю еще раз – кто-то пытается ловить рыбку в мутной воде. И для этого идут в ход все средства. В конечном итоге впереди маячит большая кровь.
– Боишься?
– Смерти только дурак не страшится, потому что ему все равно. Может, я по молодости и наделал глупостей, но сейчас стараюсь не высовываться и пытаюсь быть законопослушным гражданином. Насколько это возможно в нынешние времена.
– Не смеши меня, старика. Я ведь не веду протокол допроса и мне твой патриотизм до лампочки. Прибереги такие речи для другого, более подходящего, места.
– Ладно, не будем пикироваться, – миролюбиво сказал Балагула. – А что если восстановить статус кво?
– Каким макаром?
– Те, кто вас пасут, наверное думают, что они всесильны. Это большая ошибка. Можно замолвить за вас словечко таким высоким чинам, что местным шавкам останется лишь выть от злости на луну.
– Сулишь мне полковничью папаху? – с иронией спросил Клевахин.
– Если пожелаете, – осклабился Балагула. – Но то, что "кладбищенское" дело останется у вас в производстве – можете не сомневаться. Могу даже побиться об заклад.
– А вот этого, Никита, делать не стоит, – очень серьезно сказал майор. – Пусть все будет, как есть.
– Почему?
– Есть у меня одна мыслишка… Но она пока не до конца созрела. Мне нужно еще несколько дней… покумекать. И кое-что предпринять.
– Джангиров? – пристально глядя на Клевахина, в лоб спросил Балагула.
Майор спокойно выдержал его взгляд, а затем не спеша налил себе кофе.
– Балуешь ты меня, Никита, – Клевахин с удовольствием сделал несколько глотков. – Кофе явно не туфта.
Бразильский?
– Зачем вы темните, Николай Иванович? Ведь это люди Джангирова на вас наезжали. Что вы с ним не поделили?
– А кто такой Джангиров? – невинно хлопая ресницами, спросил майор.
– Та-ак, понятно… – Балагула кисло поморщился. – Ваш стиль работы нельзя спутать ни с каким другим. Все как в тоннеле – полный мрак. И впереди нету даже светлого пятнышка.
– Эт точно… – широко улыбнулся Клевахин. – Никита, я не подписывался открывать все свои карты. Когда придет время, ты все узнаешь. Все, что касается снайпера – подчеркиваю. Остальное пусть никого не волнует. Хочешь заниматься этим… Джангировым – твои дела. А я пока еще на госслужбе. Которая предполагает определенный режим секретности в расследованиях. Впрочем, тебе это хорошо известно. Как говориться, Богу – богово, кесарю – кесарево.
– Ну что же, будем ждать. Хорошо бы недолго…
– Я об этом просто мечтаю. Ладно, спасибо за харчи и прочее, и будь здоров. Спать хочу – глаза слипаются.
Эту ночь мне пришлось кантоваться на детской кроватке, которая при моем росте как-то не располагает к полной расслабухе, – майор поднялся. – А счет, будь добр, пусть мне принесут. И чтобы без дураков – проверю каждую копейку…
Повздыхав, Балагула согласно кивнул. В его неподвижных свинцовых глазах почему-то появилось тоскливое удрученное выражение.
Глава 25. Пеха[31]
Как посмели!? Его, человека, который фактически является теневым руководителем города, пинали ботинками, как последнего фраера, камуфлированные менты! Нет, они ему за это ответят. Такие обиды и унижения прощать нельзя. Нельзя!
139 
