190 
– Все прочь, – властно приказал Пеха, выразительно глядя на охранников и двух своих мордоворотов.
Они повиновались с поразительной быстротой и слаженностью. Да, этот человек умеет подчинять других, подумал Балагула.
– Сразу перейду к делу. – Пеха сел и пригласил к столу бывшего опера. – Об операции мне известно все. Я знаю, что в багажнике вашей машины находится Джангиров. Это необдуманный поступок. Но что случилось, то случилось. У меня есть к вам серьезный разговор… по поводу некоторых изменений в командном составе… – Он выразительно смотрел на Балагулу. – Но это позже. Сейчас недосуг. Вы мне должны передать все материалы, найденные в доме Джангирова. А также его самого. Встретимся завтра. Я вам позвоню, – он говорил отрывисто, словно выплевывая слова.
Балагула молчал. Он переваривал услышанное. И его взгляд постепенно становился свинцово-тяжелым и одновременно острым, как бритва.
Пеха ошибся. Возможно, впервые в жизни. Его подвела собственная самонадеянность и внешний облик бывшего опера; Никита не справлял на тех, кто был с ним мало знаком, впечатление умного и проницательного человека.
"Значит, этот очкастый хлыщ каким-то образом выведал о моих намерения…" – холодно и отрешенно подумал Балагула. Ну что же, к такому повороту событий он уже давно готов. Интересно, сколько у Пехи людей в здании и во дворе? "Зря я отпустил своих спецназовцев…" – с сожалением вздохнул Никита.
Придется потянуть кота за хвост…
– Это приказ босса? – спросил Балагула.
– Вы разве не слышали, кто я такой? – с некоторой долей высокомерия спросил Пеха.
– Слышал, – кивнул Никита. – Потому я сейчас и позвоню Федору Лукичу, чтобы он лично подтвердил ваши слова. Позвольте вам напомнить, что я не подчиняюсь никому, кроме босса.
На какой-то миг Пеха изменился в лице. Но большой опыт и долголетняя привычка ходить по лезвию бритвы, предполагающая мгновенную реакцию на нестандартные положения и в особенности на опасность, вернули ему самообладание за считанные секунды.
– Это неверное решение… – Пеха говорил, почти не открывая рта – будто ему судорогой свело челюсти. – Очень жаль… что я в вас ошибся…
Через черные очки Балагула не видел глаз Пехи, но он мог дать рубль за сто, что ничего хорошего для себя он в них не увидел бы. Теперь перед ним сидел не начальник какого-то "особого" отдела, а его личный враг – жестокий, коварный и мстительный. И, ко всему прочему, пользующийся большим влиянием на Базуля.
Неожиданно появилась проблема, которую нужно было решать немедленно. Но как?
Балагуле помог сам Пеха.
– Вы никуда не будете звонить, – сказал он с металлом в голосе. – Вам придется посидеть какое-то время под охраной… пока я не доложу Федору Лукичу об этом инциденте лично. Ваша "инициатива" в отношении Джангирова не только предосудительна, но и весьма опасна для нашего общего дела. Жаль… что мы не поняли друг друга…
Бывший опер осознал все сразу и до конца – Пеха ведет свою игру. В которой нет места не только помощнику "положенца", но и самому Базулю. Пехе нужны были материалы, изъятые в доме сатаниста. Для чего? – можно было только гадать. Но и Балагула не хотел выпускать из рук такой ценный козырь, который сразу упрочнял его позиции среди городского бомонда и выводил на более высокий уровень взаимоотношений с центром.
Нужно было действовать быстро и решительно.
Балагула вытащил свой "магнум" из наплечной кобуры с завидной быстротой и сноровкой.
– Я не промахнусь, – предупредил он Пеху, который все так же сидел с отмороженным видом. – Мне не нравится ваше предложение по поводу взятия меня под охрану. Я не сявка какая-нибудь. А вы не пахан, который крутит шестерками, как ему заблагорассудится. И не вздумайте звать свою охрану. Иначе мне придется грохнуть и вас, и их.
– Ну что же, вы сами выбрали свою судьбу… – растягивая слова, насмешливо произнес Пеха.
Он ударил, как змея – молниеносно и страшно. Одной рукой Пеха отбил в сторону направленный на себя ствол, а другой рубанул Никиту по горлу. Не будь шея Балагулы такой накачанной, он бы ее просто перешиб. Но и такой примочки хватило, чтобы помощник "положенца" очутился на полу. "Магнум" отлетел куда-то в угол, а сам бывший опер, бессмысленно тряся головой, начал неуклюже подниматься.
Однако, встать на ноги Пеха ему не позволил. Следующий удар – локтем по спину – снова уложил его на заплеванные доски пола. И опять-таки бывшего борца выручила спортивная закалка. У другого от такого жестокого и сильного пинка просто сломался бы хребет, а Балагула лишь на некоторое время от боли потерял ориентацию. Но все же, несмотря на муть перед глазами, он увидел, как отворилась дверь и в комнату вошел… Шатоха!
190 
