Особенно,... 
107 
Разумеется, ведь Генрих только начинает царствовать. У него еще не было времени подумать об успехах и промахах старшего брата, разобраться, кто за них в ответе. Также он пока не успел понять, как нужны ему деньги, которыми может снабдить его Ранульф Фламбар.
Правда, подчас его способы добывания денег несколько… необычны, а Генрих обещал блюсти законы.
Архиепископ протянул руку за стоящим справа на низком столике кубком вина. В какую сторону качнутся весы?
В дверях бесшумно появился, кланяясь, слуга.
— Да?
— Милорд, Раймонд Лоуик просит аудиенции. Возможно, с Лоуиком его чаша станет чуть тяжелей…
— Пусть войдет. Да принеси еще вина и второй кубок. Сэр Раймонд, лопаясь от гордости и избытка сил, ворвался в тесную комнату. Спасибо Всевышнему, он был без доспехов, но по пути от двери все же едва не сшиб висящим у пояса мечом несколько мелких предметов. Слуга принес вино и кубок, за что его сухо поблагодарили, и вышел.
Удивительно, подумал Фламбар, каким важным может казаться самому себе ничтожество.
— Милорд архиепископ, — выпалил Лоуик, — Галеран Хейвуд и его свита уже в Лондоне.
— Вот как? Что ж, неудивительно.
Лоуик наконец остановился посреди комнаты и на удивление осмысленно посмотрел на Ранульфа.
— Лорда Вильяма Брома с ними нет. Он заболел и остался в Уолтхэме.
Ранульф отставил вино.
— Неужели? Вот это любопытно. Известно ли нам, что за недуг одолел его?
— Нет, милорд.
После недолгого раздумья Фламбар промолвил:
— Тебе придется отправиться в Уолтхэм и разузнать, насколько серьезно болен лорд Вильям.
— Но Джеанна и моя дочь находятся здесь, неподалелеку, в доме виноторговца Хьюго на Корсер-стрит. Дом почти не охраняется. Не стоит ли воспользоваться этим и схватить их?
Как видно, осмысленный взгляд был случайностью, подумал Ранульф.
— Ни в коем случае. Я не властен отдать такой приказ, Лондон — не моя епархия. Мы знаем, где они, и то хорошо. Я уже имел беседу с королем, упоминал и о твоем деле, и, надеюсь, он не замедлит отдать приказ повиноваться моему слову. Король не так глуп, чтобы спорить с Церковью в самом начале своего правления.
В дверь снова постучал слуга.
— Что еще?
— Прошу прощения, милорд, нарочный от короля.
— Так впусти же его! Пусть войдет!
Нарочный оказался молодым, аккуратно одетым служкой; видимо, Генрих таких любил.
— Милорд архиепископ, король желает вам доброго здоровья. Мне приказано известить вас о том, что завтра после утрени на суд короля будет представлено дело, которое может быть интересно вам.
— Что за дело? — с рассчитанным равнодушием спросил Ранульф, тогда как Лоуик, будь он неладен, сопел и переминался с ноги на ногу, как жеребец, почуявший кобылу.
— Галеран Хейвуд представил на суд короля дело о своей жене и ее ребенке. Вы, милорд, и сами упоминали о нем в беседе с его величеством.
Будь этот молодой зубоскал слугой Фламбара, его высекли бы за наглость. Ранульф спокойно потягивал вино.
— Ах, да, припоминаю… Дело пустяковое, но лорд Галеран, к сожалению, оказался несколько несговорчив.
— Король приглашает вас присутствовать на слушании и выдвинуть любые доводы по делу, какие вы сочтете важными.
— Король милостив и справедлив. Сэр Раймонд — вот он, перед вами, — тоже заинтересован в исходе дела, ибо он — отец того ребенка. Если его величество не возражает, я возьму с собою сэра Раймонда.
— Я доложу, — кивнул служка и поспешил откланяться.
— Свершилось, хвала архангелу Михаилу! — возопил Лоуик, положив руку на эфес меча.
— Погоди радоваться, все еще впереди, коли король так настроен, — отрезал Ранульф. — У этого Генриха полно ублюдков среди приближенных, так что он, возможно, не считает блуд и распутство тяжким грехом.
— Вы полагаете, милорд, что мы проиграем?
— На всякий случай я приготовил другое оружие.
— Оружие, милорд?
Вместо ответа Фламбар указал на лежащий на столе свиток. Лоуик взял свиток, заметив притом: «Я не умею читать», — с таким видом, точно это свидетельствовало о его вящей доблести.
— Так положи обратно, — вздохнул Фламбар. — Это запись о твоей помолвке с Джеанной, заверенная, как положено, несколькими свидетелями.
—Но мы не были помолвлены.
Фламбар почувствовал неодолимое желание ударить Лоуика по голове чем-нибудь тяжелым. Странно. Видимо, сказывалось постоянное напряжение последних дней.
107 
