99 
А Сварог уже сидел в кресле перед штурвалом высоты. Судя по альтиметру, они сейчас в трехстах каймах от земли. И снижаются не быстрее, чем прежде, несмотря на открытый клапан.
Просчитываем события, заглядываем вперед. Если их будет придавливать с той же скоростью и неумолимостью, то в предельной близости от земли можно попытаться сесть на брюхо, забирая на полной мощи мотора вверх, преодолевая пресс грозовой массы. Что ж, похоже, это единственный способ…
Хотя… Погоди, погоди… Единственный, говорите… Безнадега, говорите, игрушка в руках разбушевавшейся стихии…
План не план, но некий эскиз того, как приземлить этот монгольфьер с пропеллером, в общих чертах прорисовался. Безумие, конечно, самоубийство, но ничего более умного Сварог придумать не смог. Их так и так долбанет оземь, а никаких магических штучек, чтобы противостоять грозе, у него не было…
Клади пересекла кабину, оказалась за спиной Сварога, ухватилась за спинку кресла.
– Мне что делать?!
– Сейчас, сейчас, минуту… – Сварог вскочил. Для начала закрыть клапан, незачем расходовать газ, план поменялся. – Так, баронетта…
Договорить Сварог не сумел. Ослепительная вспышка молнии высветила окрестности на несколько кабелотов вперед и вокруг. И Сварог увидел. Увидел, куда несет их машину. Клади, заметив, как он дрогнул лицом, обернулась юлой – и тоже увидела…
Прямо по курсу стеной вставали горы. На расстоянии примерно (поди определи точно!) сорока кабелотов полета и жизни. При их кошмарной скорости – в запасе минут пять. Грозовой шторм целеустремленно гнал дирижабль на камни, и вряд ли он утихнет или передумает. Сварог бросил быстрый взгляд на альтиметр. Стрелка идиотской цветовой шкалы по-прежнему болталась в желтом секторе, значит, высота от двухсот до трехсот каймов. Зло, чуть не вырвав с корнем, Сварог опять рванул на себя бронзовый штырь, открывающий клапан стравливания газа. Хотя клапан этот теперь, скорее всего, уже ничему не поможет и не помешает.
– Все… – Клади не рыдала, не истерила, но лицо и голос ее потухли. Так бывает, когда не видишь выхода и смиряешься с неизбежным. – Я должна тебе сказать…
– Потом. Будет время. Слушай меня внимательно. – Они смотрели друг на друга, держась за спинку кресла. Одной рукой Сварог обнял Клади. – Помнишь якоря возле люков для выброса тросов?
Дирижабль – это вам не самолет, который сдвинет с места лишь сила его собственных моторов. Дирижабль якорят, чтобы его не сдуло с места приземления, не унес ветерок. И якоря, ясное дело, входили в комплект «Парящего рихара». Более того: якоря были крепкие, добротные, с толстыми лапами и острыми жалами – Сварог рассмотрел их, когда вытягивали гайдроп с молодым князем.
– Бери Пэвера и Олеса. Бросайте якоря. Потом все втроем – в машинное отделение.
Конечно, в машинное отделение. Когда зацепится первый же якорь, в салоне смерчем закрутится багажный шабаш. Зашибет обязательно – не Рошалевым сундуком, так князевым ящиком.
– Врубайте полный назад, я Олесу показал, где рукоять переключения, и крепко держитесь за что-нибудь. Все. Вот что мы можем.
– Поняла и ушла, – сказала Клади и так быстро, как позволяла болтанка, бросилась из кабины.
Сварога ждала своя программа действий. Он поднял с пола Рошаля, хлесткими пощечинами привел в себя.
– Давай, прокуратор, жги последние волевые резервы, – сказал Сварог, когда Рошаль раскупорил веки. – Ноги переставлять сможешь?
Тот кивнул.
Сварог поволок главного чекиста Гаэдаро в салон. Интимного полумрака в пассажирско-багажном отсеке уже не было – кто-то из экипажа сорвал с двух фонарей светомаскировку. Действительно, какие там птички! Птички уже давно казались не злом, а всего лишь досадной помехой.
Экипаж с поставленной задачей справлялся. Один якорь уже скинули, виток за витком разматывалась бухта троса. Вот Пэвер нацепил якорь на второй крюк, которым оканчивался каждый трос, щелкнул фиксатором и вышвырнул его в распахнутый люк. Заторопился к следующему тросу, спотыкаясь и падая. Молодцом работают. Без суеты и нервозности. У Клади вышла в нешироком отверстии путанка из плохо уложенного троса, она, недолго думая, ногой пропихнула «бороду» в люк, а затем протолкнула бухту целиком. Олес подбадривал себя солеными ругательствами вперемешку с жаргоном.
По салону уже ездили ящики, перекатывались тюки, что-то дребезжало, стукалось и валилось. «То ли еще будет, ой-ой-ой…» – некстати прокурлыкала в его голове Алла Борисовна.
99 
