Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
67 
Не позволительно ли будет заподозрить, что и сейчас мы столкнулись с чем-то схожим? Только на сей раз сами стали объектом? Прилив ностальгии по безмятежной юности, когда именно таким мы с трепетом назначали свидания – и хитренькая гостья прикупает себе козырей… Она ведь умная, сразу было видно…
– Здравствуйте. Хорошо устроились – такая красота вокруг…
– Захолустье… – сказал Смолин небрежно.
Теперь, когда они стояли лицом к лицу, лишний раз убедился, что не ошибся: ее наряд и в самом деле точная копия фасонов начала семидесятых. Причем вовсе не выглядит старым, извлеченным из маминого чемодана. Может, она тоже имеет отношение к театру, как и придурковатый супруг? У них, в «оперетке», отличная костюмерная, кто-то из знакомых к прошлому Новому году жене заказывал бальное платье, точную копию нарядов пушкинских времен – и говорил, что отлично сработали…
– Пойдемте? – предложил он. – Уже поздновато, времени у вас, должно быть, в обрез?
– Времени у меня столько, что и девать его некуда, – ответил Рита, одарив его не вполне понятным взглядом. – Супруг как раз отбыл в Томск на фестиваль, и я ближайшие три дня – вольная казачка…
Показалось ему, или он этот взгляд расшифровал полностью? Ну, посмотрим…
– Заранее прошу прощения за дурацкий и нелепый вопрос, – сказал Смолин. – Сдается мне, что вы тоже имеете отношение к театру…
– Можно и так сказать, – улыбчиво протянула Рита. – А вы, должно быть, не театрал?
– Вот именно, – сказал Смолин. – В театры не хожу, в кино последний раз был… да нет, и не припомню, прикидываю только, что это явно имело место еще при Брежневе… Да и телевизор не смотрю. Совершеннейший дикарь-трудоголик. Судя по вашей загадочной улыбке… Бог ты мой! Неужели вы – актриса?
– Ну да.
– Там же, в оперетте?
– Угадали.
– Ох, простите… – сказал Смолин с видом величайшей сокрушенности. – Я, в самом деле, в культурной жизни нашего славного города не силен…
– Это при вашем-то роде занятий?
– Да, так вот оно и получается… Простите великодушно…
– Ничего, я, в отличие от некоторых, «святому искусству» не поклоняюсь, как дикарь – тотему. Я, Василий Яковлевич, не звезда и не жрица Мельпомены, выше головы прыгнуть не стремлюсь, работаю, лямку тяну…
Голос у нее был чуточку грустный – но, когда имеешь дело с профессиональной актрисой, принимать такие вещи за чистую монету не стоит. Она может просто-напросто добросовестно разыгрывать очередной образ…
– И все же я не верю, что вы там, в оперетте – пятая слева припевочка в шестом ряду…
– И правильно. Я и Сильва, я и невеста Фигаро… если вы только знаете, кто это такие.
– Ну, уж не настолько я темен… – сказал Смолин энергично.
– Далеко еще?
– Всё, пришли…
Распахивая перед ней калитку, Смолин бросил быстрый взгляд через плечо – машина была на месте, разве что двое в ней изменили позы.
Поднялись в мансарду, где уже чуточку сгустился полумрак. Привычно протянув руку, Смолин нажал выключатель, вспыхнули две неярких лампы по противоположным стенам…
– Ой…
Гостья шарахнулась, налетела на Смолина в непритворном испуге, поневоле пришлось схватить ее за плечи, удерживая – достаточно приятная ситуация, что уж там. Подтверждая кое-какие свои догадочки, он задержал ладони на плечах – а Рита не шевелилась, как будто так и надо.
– Что это… – проговорила она шепотом.
– Ах, вон оно что… – спохватился Смолин. Неторопливо снял Вождя со шкафчика и спрятал его внутрь, на верхнюю полку. – Это, знаете ли, тоже антиквариат, он разным бывает…
– Серьезно?
– Совершенно. Скиф. Садитесь… Коньячку хотите?
Маргарита, все еще поглядывая за спину, на дверцу шкафчика, передернула плечами:
– Налейте, в самом деле… До сих пор жутковато. Вы что, готику любите?
– Готику? – пожал он плечами. – А, это… Да нет, никакой некрофилии. Просто наши предки, как мне объяснили, именно такие вот черепа держали дома в качестве оберегов.
– Ничего себе оберег… Чуть сердце не выскочило…
– Сказку помните? – сказал Смолин. – У Бабы-яги вокруг избушки – черепа на кольях… Как считают знающие люди, это всего-навсего воспоминания о старом житье, когда у каждого приличного дома такие вот обереги на заборе кучковались…
– А вы не боитесь, что он ночью… что-нибудь этакое устроит?
67 
