2 
— Вы выходите, отче, или собираетесь заночевать?
Отец Харт, вздрогнув, поднял взгляд, но увидел над собой лишь круглое лицо проводника, который утром, когда поезд отправлялся из Йорка, помог ему найти свое место. Приятное лицо уроженца северных графств. Холодный ветер, гулявший над северными болотами, отпечатался на его лице сеточкой испещривших кожу кровеносных сосудиков.
Ярко-голубые глаза проводника смотрели внимательно и живо. Этот взгляд подействовал на отца Харта словно прикосновение: приветливо, но пристально взгляд проводника скользнул по лицу священника и опустился на бережно хранимый им портфель. Покрепче сжав пальцы на ручке портфеля, отец Харт выпрямился, ожидая прилива сил и бодрости, но вместо этого ощутил лишь мучительную судорогу в левой ноге. Он застонал. Боль становилась все пронзительнее.
— Наверное, вам не стоило отправляться в путь одному, — встревоженно обратился к нему проводник. — Вам нужна помощь, сэр?
Конечно, ему нужна помощь, еще как нужна. Но разве кто-нибудь может ему помочь? Да и сам он не в силах ничего сделать.
— Нет, нет. Сейчас я сойду. Одну минуточку. Большое вам спасибо, вы были так добры. Помогли мне найти купе. Помните, я вначале было запутался.
Проводник весело отмахнулся:
— Пустяки. Знаете, сколько народу не может разобрать, что там написано у них в билете? Невелика беда, верно?
—Да, конечно. Надеюсь, что так. — Отец Харт резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Пройти по вагону, выйти сквозь эту дверь, найти вход в метро. Это вовсе не так трудно, не стоит заранее отчаиваться. Пошатываясь, он двинулся к выходу. Обеими руками он прижимал к животу портфель, и каждый раз, когда он с трудом делал шаг, эта ноша наносила ему довольно-таки чувствительный удар.
За спиной послышался голос проводника:
— Отец, эта дверь малость туговата. Дайте-ка я вам помогу.
Он подвинулся, пропуская проводника в тамбур. Двое мрачноватых уборщиков уже забрались в вагон через заднюю дверь. Собирают мусор в переброшенные через плечо мешки, готовят поезд к обратному рейсу в Йорк. На вид — пакистанцы, и хоть и говорят между собой по-английски, но с таким чудовищным акцентом, что отец Харт не разбирает ни единого слова.
И тут он ощутил настоящий ужас. Что он делает в этом громадном городе, населенном по большей части иноземцами — темноликими, глядящими на него отчужденными, враждебными очами? Неужели он и впрямь надеялся совершить здесь задуманное им доброе дело? Какая опрометчивость! Да разве кто-нибудь поверит…
— Вам помочь, отец?
Наконец отец Харт решительно тронулся с места.
— Нет. Все в порядке. Вот именно. Все в порядке.
Он одолел ступеньки, ощутил под ногами бетонный перрон, услышал высоко над головой, под сводчатым потолком вокзала, переливчатое воркование голубей и наугад побрел по платформе в сторону выхода. Где-то там должна быть Истон-роуд.
Позади в последний раз послышался голос проводника:
— Вас кто-то встречает? Вы знаете, куда вам ехать? Куда вы сейчас собрались?
Священник распрямил плечи и помахал на прощание заботливому проводнику.
— В Скотленд-Ярд, — твердо заявил он.
Вокзал Сент-Панкрас, расположенный прямо напротив Кингз-Кросса, оказался его настоящим архитектурным антиподом. Отец Харт несколько минут простоял на месте, молча любуясь этим великолепным творением современной готики. Он не замечал грохота транспорта, проносившегося по Истон-роуд, и зловония двух дизельных грузоВиков, порыкивавших двигателями на обочине, отец Харт всегда интересовался архитектурой, а это здание казалось ему одновременно и прекрасным видением, и бредом.
Господи, вот чудеса, — бормотал он, наклоня голову несколько набок, чтобы охватить единым взглядом все шпили и башенки Сент-Панкраса. — Немного почистить, и выйдет настоящий дворец. — Он растерянно огляделся, словно в поисках сочувствующего, с которым можно было бы вступить в беседу и обсудить ущерб, нанесенный старинному зданию выхлопными газами и коптящими трубами каминов. — Хотел бы я знать…
По Каледониан-роуд промчалась, уныло и однообразно завывая, полицейская машина, с визгом вылетела на перекресток и свернула на Истон-роуд. Старый священник очнулся от грез, встряхнулся, отчасти сердясь на самого себя, но еще больше страшась того, что ему предстояло. Он становится все более рассеянным. Предвестие близкого конца, не так ли? Харт сглотнул, с трудом проталкивая застрявший в горле комок страха, собираясь с силами. Взгляд упал на громадный заголовок распяленной на стенде утренней газеты, и он, любопытствуя, направился к ней рассмотреть подробности. «Потрошитель наносит удар на Воксхолл-стейшн!»
2 
