Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
15 
– Иду, иду! Вот я и пришел…
С этими словами он широко распахнул дверь и любезно сделал ручкой:
– Прошу-с…
– Здравствуйте, Модест Савватиевич! Извините – нежданная, непрошеная.
– Бат-тюшки! – всплеснул руками Модест Савватиевич. – Кого я вижу! Ариадна Эрнестовна… Какая радость, какая радость… Проходите, проходите. Радость-то какая… В кои-то веки сподобился вас снова узреть. Глазам не верю… Снимайте пальто. Давайте, давайте я вам помогу. Вот так-с…
Модест Савватиевич бегал вокруг актрисы Ольховской едва не вприпрыжку: помог снять пальто, стряхнул снег с песцового воротника, повесил пальто на вешалку, вытащил из шкафчика совершенно новые домашние шлепанцы и даже помог их надеть, несмотря на протесты актрисы.
– Вот и хорошо, вот и ладно-то как… – приговаривал он, улыбаясь во весь рот.
При этом его маленькие голубые глазки прямо-таки лучились из-под мохнатых светлых бровей.
– Сюда, сюда… Вот стульчик, садитесь. Сейчас мы чайку сообразим. Нет-нет, надо-с! Непременно. С морозу. Зима-то вон какая пришла – крутая, снежная. А чай у меня отменный, китайский, из старых запасов. Самый наивысший сорт. Храню для особо торжественных случаев. Да-с…
Пока Модест Савватиевич копошился на кухне, Ольховская с интересом осматривала его квартиру.
Она была обставлена весьма скромно: высокий комод, стол, четыре венских стула, диван; у дальнего конца комнаты – верстак с тисочками и мощной лампой.
На верстаке лежали аккуратно сложенные инструменты, и стояла закрепленная в латунной подставке огромная лупа. Пол был застелен домотканым ковриком.
Стены гостиной были сплошь увешаны фотографиями, кое-где дореволюционными, а также грамотами в рамочках, под стеклом.
– Вот и я…
Сияющий, как полная луна, Модест Савватиевич с трудом тащил поднос, уставленный чайной посудой и вазочками со сладостями.
– Вам покрепче? Попробуйте печенье. Сам испек. Да-с…
Ольховская пила чай с удовольствием. Может, еще и потому, что непритязательная обстановка квартиры Крутских чем-то напоминала ей собственную, и она чувствовала себя здесь как дома.
– Как здоровье Софья Леопольдовны? Она, по-моему, с вами живет?
– Бабушка умерла…
Скорбная складка перечеркнула высокий чистый лоб Ольховской.
– Уже больше трех недель назад…
– Что вы говорите!? Софья Леопольдовна…
Крутских страдальчески сморщился.
– Чудесная была женщина… Характер, правда, жестковатый имела. Да разве в том ее вина? Жизнь прожила нелегкую, ох, нелегкую. Все на своих плечах вынесла. Детей сама вырастила, выпестовала, и это в такие трудные годы… Да-с…
– Я к вам, Модест Савватиевич, как раз и пришла в связи со смертью бабушки. Она мне завещала вот это…
Ольховская развернула объемистый пакет, который принесла с собой, и поставила перед Модестом Савватиевичем кованный позеленевшей медью ларец красного дерева в виде домика с двускатной крышей и фигурной ручкой сверху.
– Что внутри, я понятия не имею, бабушка не говорила, – сказала Ольховская. – А открыть не могу, нет ключа, видимо, затерялся. Взламывать замок не хотелось бы, да и сомневаюсь, что смогу. Вы не поможете?
– Интересно, интересно…
Крутских замурлыкал, как кот, ощупывая ларец и пробуя его на вес.
– Тяжеловат. Попробуем…
Он понес ларец к верстаку, долго копался в инструментах, что-то разыскивая, затем принялся над колдовать над замком.
Ольховская подошла ближе.
– Мастер, ах, какой мастер сотворил сие чудо! Золотые руки… – бубнил Крутских
Модест Савватиевич был на верху блаженства: приблизив большое мясистое ухо почти вплотную к ларцу, он ввел в замочную скважину причудливо изогнутые металлические спицы и орудовал ими осторожно, едва заметными движениями.
– Ну вот и все.
Он положил инструменты на место и обратился к Ольховской:
– Открывайте, если желаете. Но я бы вам не советовал это делать здесь.
– Почему?
– Может, ларец содержит некие тайны, не предназначенные для чужих глаз. Поэтому лучше ознакомиться с его содержимым дома. Право слово, я не обижусь, не любопытен…
– Что вы, Модест Савватиевич, какие тайны? Большое вам спасибо…
И актриса откинула крышку ларца.
Он был заполнен до половины: старинные бусы, броши, две массивные серьги дутого золота, серебряное колечко, шесть золотых червонцев царской чеканки, несколько крохотных серебряных рюмочек, зеркальце, оправленное в серебро, стеклянный флакончик в тонкой позолоченной оплетке, необычной формы наперсток, похоже, бронзовый, четыре кофейные ложечки из серебра с золотой инкрустацией и какие-то бумаги, завернутые в газету.
15 
