Особенно,... 
41 
Хробак в это утро управился со своими дворницкими обязанностями быстро.
Едва начало сереть, как он, шаркая растоптанными валенками, подбитыми войлоком и резиной, уже вышел из ворот садика и побрел по дорожке к подъезду.
Возле двери своей квартиры он неторопливо и обстоятельно стряхнул с валенок снег, сильно топая и кряхтя.
Затем выудил из кармана полушубка ключ и долго тыкал им в замочную скважину, никак не попадая – на лестничной площадке было темно, перегорела лампочка.
Наконец дверь отворилась.
Хробак еще раз притопнул ногой и хотел уже войти внутрь, как чьи-то сильные руки бесцеремонно оттащили его от входа, и негромкий, но внушительный голос шепнул над ухом:
– Спокойно, Иона Лукич. И тихо…
Майор Дубравин вместе с оперативником быстро вскочил в прихожую, затем в комнату.
– Иона, ты? – спросил кто-то из глубины комнаты.
И вдруг чья-то тень мелькнула перед глазами Дубравина; щелкнул замок двери, ведущей в спальню.
Таиться уже не было смысла, и майор, включив верхний свет, бросился к этой двери.
– Открывайте, милиция!
Из спальни никто не ответил, только громыхнул опрокинутый стул, и что-то заскрипело.
Дубравин мигнул товарищу, и они с разгона ударили телами в дверь.
Затрещали филенки, и дверь распахнулась так стремительно, что напарник майора растянулся на полу.
Дубравин удержался – быстро отскочив в сторону от дверного проема, он щелкнул выключателем и крикнул:
– Руки!…
В дальнем конце спальни стояла двуспальная кровать.
На ней в одной комбинации, растрепанная со сна и испуганная до полуобморочного состояния, сидела молодая женщина с пышными формами и круглым помятым лицом, на котором выделялись большие, полные губы.
Это была Алина Басалыго – ее майор узнал сразу. Но он глянул на нее только мельком.
Внимание Дубравина привлекло распахнутое настежь окно, откуда дуло морозным воздухом.
“Ушел!” – плеснуло в голову горячей волной. И майор, не раздумывая, прыгнул через подоконник.
Под окнами ворочался, ругаясь, Белейко.
– Что с тобой?! – вскричал майор.
– Нормально…
Белейко держался рукой за скулу.
– Получил по мордам. Я сейчас…
Дубравин только крякнул с досады, и что было мочи припустил по следам, петлявшим между деревьев скверика.
Так он добежал до ручья.
Возле него след обрывался и выныривал из темноты маслянистой глади на противоположном берегу.
Майор лишь горестно вздохнул, представив на миг, во что превратится его новая куртка на меховой подкладке, и с разбегу ухнул в теплую, дышащую паром воду, разившую сероводородом.
С трудом вытаскивая ноги из илистого дна, он перебрел ручей и вновь побежал по следу. Теперь его, по крайней мере, нельзя было спутать с каким-либо другим.
Преследуемый, в отличие от Дубравина, бегал неважно.
Вскоре со скачков полутораметровой длины он перешел на бег трусцой. А затем, уже огибая забор из высоченных бетонных плит, окружающих территорию завода, преследуемый брел, спотыкаясь.
У него даже не хватило сил перелезть через забор. В одном месте виднелись грязные мазки на светло-сером бетоне плит и вмятина от тела на взрыхленном снегу, куда преследуемый упал, сорвавшись с опорного столба.
Майор бежал размеренно, стараясь не сбить дыхание.
Ему было легче, чем тому, кто впереди, так как Дубравин ступал по его следам, проложенным в глубоком снегу.
Дубравин заметил преследуемого в тот момент, когда тот подтаскивал к забору пустую бочку, чтобы с ее помощью перебраться на территорию завода, где ничего не стоило затеряться среди построек.
– Сто-ой! – крикнул майор, прибавив ходу.
Вздрогнув, словно пришпоренный, преследуемый вскочил на бочку, подпрыгнул, пытаясь достать торчащий из забора арматурный прут, но промахнулся и рухнул в снег.
Дубравин тем временем подбежал и, наставив пистолет, скомандовал:
– Лежать!
Словно распрямившаяся пружина, преследуемый рванулся к майору и сбил с ног. Он был здоров, как бык.
Пистолет майор удержал в руках и даже, совершив кульбит, встал, но увернуться от удара не удалось.
Что смог сделать Дубравин, так это погасить его силу, подставив плечо.
И все же он опять упал – кулак у противника был поистине пудовый.
Но тот тоже не удержался на ногах. Пролетев по инерции мимо барахтающегося в снегу майора, здоровяк ткнулся физиономией в сугроб.
И здесь Дубравин оказался проворней. Оседлав рыкающего от злости противника, он захватил его правую руку, из последний сил рванул ее в сторону и взял на болевой прием.
41 
