Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
5 
И все же старуха не выглядела совсем немощной. Годы не согнули ее, только высушили.
Старуха смотрит на окружающий мир исподлобья, как бы поверх очков. От ее фигуры веет упрямством и некоторой отчужденностью.
Старуха, опять нацепив очки, стала неторопливо, шаркающей походкой, прогуливаться по лужайке, озабоченно хмурясь. Она пытается заглянуть за зеленую стену кустарников, откуда, по ее мнению, может исходить некая, пока еще неизвестная, опасность.
Терьер путается под ногами, и она его беззлобно поругивает. Что-то ее тревожит, даже пугает. Но что именно, она понять не может, а от этого настроение у нее портится окончательно.
Подозвав пса, старуха берет его на поводок и, забыв газету, торопливо – насколько позволяют годы – шагает к выходу из парка, поминутно оглядываясь.
Старик провожает ее ненавидящим взглядом, пока деревья не скрывают от него угловатую фигуру в темно-бордовом шерстяном платье.
«С-сука! – исступленно шипит старик. – Шваль! Подлая предательница!». Его руки судорожно цепляются за жесткую траву, вырывая целые пучки.
Наконец он хочет подняться и, охнув, валится на землю, – ноги у старика затекли, задеревенели, стали непослушными.
Сидя на земле, старик долго растирает их, морщась и покряхтывая. Он бормочет: “Проклятый пес, проклятый пес!…”
Наконец старик встает и подходит к бревнам, где недавно сидела старуха. Подобрав оставленную газету, он рассматривает ее, брезгливо поджав тонкие злые губы.
Вдруг старик, что-то нечленораздельно выкрикивая и брызжа слюной, с яростью рвет газету на мелкие клочки. Затем, согнувшись больше обычного, и тяжело опираясь на трость, он медленно бредет к парковым воротам.
Его лицо кажется спокойным и безмятежным. Но в неподвижных глазах затаилась жестокость.
Солнце скрылось за тучами, и парк сразу стал мрачным, неприветливым. Вдалеке прогромыхал гром.
На город надвигалась гроза.
Глава 2. МАЙОР ДУБРАВИН
Старший оперуполномоченный уголовного розыска майор Дубравин завтракал.
Раннее утро выдалось хмурым, сырым. Дождь, который лил с вечера, почти не переставая, наконец прекратился, и густой туман опустился на город.
Из детской послышались возня и хныканье – жена собирала младшего сына в садик. Старший, школьник, еще спал.
Дубравин налил большую чашку чаю, отхлебнул глоток, и поморщился. Чай уже остыл, а заварка была с запахом прелой соломы.
Посмотрев на пачку, из которой была взята заварка, он сокрушенно вздохнул – опять подделка. Дрова вперемешку с сенной трухой.
Индийского бы, вспомнил он свою молодость. Недорогой, но крепкий и ароматный. Да где теперь такой достанешь – дефицит. А дорогие сорта не по карману.
Дубравин нахмурился, вспомнив ссору с женой двухдневной давности.
“Вон у Сидоркиных только птичьего молока нет! – кричала она. – В мясных рядах – лучший филейчик с поклоном, в молочном – домашний творожок. Осенью – фрукты и овощи им машинами прут. Задаром, между прочим. А кто такой Сидоркин? Кто?! Полное ничтожество. Из милиции его выперли, так он пристроился в налоговую инспекцию. А ты – майор уголовного розыска! Днюешь и ночуешь на работе”.
“Отстань, Ольга…”
“Ну, нет уж, ты мне рот не затыкай! Концы с концами никак свести не можем! Если бы не моя мама…”
“Ну да, твоя мама… – подхватил Дубравин со злой иронией в голосе. – Как же… По миру пошли бы без твоей мамы”.
“Ты… ты не смеешь!”
“Успокойся, не кричи, детей напугаешь. А что касается Сидоркина… Так я тебе уже говорил, и не раз: совесть моя чиста, и ты ее вместе с “левым” филейчиком в мясорубку не старайся запихнуть. Не выйдет!”
“Это я… я стараюсь!? Неблагодарный! Говорила мне мама…”
По лицу жены покатились крупные слезы; она осторожно, чтобы не размазать тушь с ресниц, стала промокать их носовым платком.
Но ее усилия оказались тщетными. Посмотревшись в зеркало и убедившись в этом, она начала плакать навзрыд – не столько от обиды на мужа и жалости к себе, сколько из-за того, что снова придется повторить небыструю процедуру макияжа…
Тогда он ушел на работу злой, как сто чертей, даже не позавтракав. А сегодня жене не до выяснения отношений – она уезжает в очередную командировку.
По дороге на работу Дубравин мысленно возвратился к позавчерашней ссоре:
“С деньгами, конечно, туговато… Ольга права. Дети растут, расходы – тоже. Прямо пропорционально. Факт. А может?… – Он мечтательно прищурил глаза. – Район предлагали. Еще одна звезда на погоны – раз, зарплата выше – два… Машина, отдельный кабинет… Сам себе хозяин. Уважаемый человек. Отказался… А зря. Осел… Периферия? Зато спокойно. Не нужно сутками мотаться, высунув язык, выискивая улики и вещественные доказательства. Нашел, изобличил, задержал, подшил бумаги в папку, сдал следствию – и по новой. И так до бесконечности. Опер… Собачья работа…”
5 
