87 
(Уточню сразу: мне категорически не по душе откровенные перехлесты современных болгарских идеологов, которые в полемическом запале заявляют, будто никаких татар «нет вообще», будто все казанские татары — это болгары, вот только одни болгары «правильные», сохранившие историческое самосознание, а другие — нет. Это уже перебор — поскольку татары реально существуют как нация и не стремятся признавать себя «неправильными болгарами». Межнациональные отношения — штука тонкая, особенно в нашу непростую эпоху, а потому следует семь раз отмерить, прежде чем резать. Татарский народ существует — и точно так же существует болгарский, хотя наверняка не в тех масштабах, которые представляются восторженным романтикам. От подобных романтиков, скажем откровенно, иногда бывает больше вреда, чем пользы.)
С. Максуди, подготовивший Конституцию Идель-Урала, вовсе не был ни узколобым националистом, ни сепаратистом, не требовал никакого «суверенитета» и писал: «Мы не хотим быть свободными против русского народа… мы твердо верим в возможность свободного существования совместно с русским народом, которого мы никогда не смешивали с правительственной властью, не исходившей из народа».
Против Максуди и его идей выступили те «татаристы», которые вообще не признавали существования отдельного «болгарского» народа.
А потом пришли большевики… Вовсе не склонные ломать себе голову над проблемами болгарского народа — у них был свой план действий, предписывавший в том числе избегать лишних сложностей. Какая, в сущности, разница — одни татары живут в Поволжье, или еще и какие-то болгары, если всем народам предстоит плечом к плечу сражаться за мировую республику Советов? К чему забивать себе голову ненужными подробностями?
27 мая 1920 года Ленин подписал декрет об образовании татарской республики… До этого большевики старательно разгромили и Идель-Урал, и Совет волжских болгарских мусульман как сугубо «контрреволюционные» организации. С. Максуди, за голову которого большевики предлагали крупное вознаграждение, сумел бежать за границу и обосновался в Париже. Он направил в адрес Парижской мирной конференции стран Антанты, подводившей итоги Первой мировой войны, меморандум о проблемах болгар, где писал: «Представляется целесообразным обратить внимание на то, что название представляемой мною нации „татары“ не что иное, как историческая ошибка». Однако высокая конференция решала гораздо более судьбоносный вопрос, нежели восстановление исторической справедливости в отношении какого-то полузабытого азиатского народа. Члены Антанты увлеченно грабили побежденных и строили новый мировой порядок с самими собой, любимыми, во главе — где уж тут вспоминать о болгарах, которые, вот чудо, обитают не на Балканах, а на Волге…
Между прочим, еще в марте 1920 года на территории Казанской губернии вспыхнуло восстание болгар, не желавших «приписываться» в татары — а заодно и против большевиков, успевших надоесть хуже горькой редьки. Большевики, не мудрствуя, объявили мятеж обычной контрреволюционной вылазкой и самым кровавым манером подавили силами регулярных войск. В чем с превеликой охотой участвовали иные «красные татарские деятели», которых потом Сталин (правда, за совершенно другие «заслуги») прислонил к стенке, отчего они до сих пор считаются «безвинными жертвами культа личности».
Потом появилась и Башкирская республика — как своеобразная плата башкирам за поддержку красных против Колчака. Болгарам снова не нашлось места в этом «параде суверенитетов». Но болгары оставались болгарами. В 1922 году автор книги «Мусульманская культура в Среднем Поволжье» М. Худяков писал: «Масса современных казанских мусульман и в настоящее время не считает себя татарами, а зовет себя болгарами». В 1926 году, во время Всесоюзной переписи населения, болгарами себя назвали полтора миллиона человек — но к тому времени уже стали появляться «научные труды», изображавшие волжских болгар попросту «пришедшими из Монголии монгольскими кочевыми племенами»… А там и всеобщая паспортизация с «пятой графой», куда всем поголовно, чтобы не умничать, вписывали «татарин».
Максуди еще много лет прожил за границей, был профессором Сорбоннского, потом Стамбульского и Анкарского университетов, преподавал право и историю, умер в 1957 году, и вернуться в Россию ему было уже никогда не суждено…
87 
