Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
129 
И тут я увидел!
У меня словно пелена спала с глаз: совсем недалеко от дачи, на крутом речном берегу, который угадывался по чахлому редколесью на обратных склонах, вонзалась в пламенеющее небо мачта телеантенны.
Господи, сколько раз я крутил эту пленку!
Мне кажется, я уже пересчитал все травинки газона, знал каждый кирпичик двухэтажной дачи, мог сказать, сколько сучков на сосне возле дощатого забора.
Не говоря уже о мачте телеантенны, покрашенной в серебряный цвет, с тарелкой спутникового телевидения и двумя красными полосами посредине.
Не веря своим глазам, я начал пересчитывать секции мачты, скрепленные болтами, – все сходилось. Смежив веки, я еще и еще раз сравнивал кадры видеофильма, подаренного мне Тимохой еще при первой нашей встрече, с видом, открывшимся из окна.
Нет, я не ошибался.
ЭТО БЫЛО ИМЕННО ТО МЕСТО!
Неожиданно мне стало нехорошо. Огромным усилием воли я заставил отступить мутную, удушающую завесу, и словно столетний старец побрел к кровати.
Упав на нее ничком, я приглушил невольный стон, прикусив до крови руку. Мною овладело отчаяние, близкое к умопомешательству.
Быть так близко от своих самых любимых существ на свете – и оказаться в западне! Так долго идти к ним, столько претерпеть, и лишиться последней моей надежды в этом страшном, жестоком мире – свидания с женой и сыном, пусть последнего, мимолетного, но свидания, чтобы сказать: "Прости меня, грешного, и прощай…"
Чем больше я терзался, тем сильнее бурлила в жилах кровь, и неведомая мне до сих пор ненависть на все и всех постепенно наполняла мышцы страшной, разрушительной силой.
Когда я зашел в ванную, чтобы освежить холодной водой горящую огнем голову, и впервые за много дней посмотрел в зеркало, то даже вздрогнул, увидев свое отражение: на меня смотрел зверь, дьявол в человеческом облике.
И сейчас он мне нравился.
Теперь я был готов убить, загрызть, словно взбесившийся волк, каждого, кто бы там ни стал на моем пути к свободе, разорвать в клочья и при этом упиваться видом крови и страданиями жертвы.
Что ж, выбор наконец сделан.
Может, это будет мой последний бой, но, черт меня побери, я буду драться до последнего вздоха, цепляясь за жизнь, как утопающий за соломинку. И вовсе не потому, что ее так ценю, нет.
А только затем, чтобы получить отпущение лишь одного греха. И тогда даже ад, уготованный мне по справедливости, будет казаться раем…
С вызовом тряхнув головой, я неслышной поступью направился к двери. Я принял решение, но оставалась еще одна, крохотная возможность, до которой я додумался в последний миг.
Если бы только…
Нет, не нужно искушать судьбу! Попробую, а там будь что будет…
Волкодав
Это был не стук в дверь, а скорее легкое поскребывание.
Но для моих нервов, которые за этот день расшалились не на шутку, этого оказалось достаточно, чтобы молнией метнуться к выходу и прилипнуть возле стены.
Постояв с минуту в полной неподвижности, я уже было решил, что у меня начались галлюцинации, как поворачивающаяся дверная ручка напрочь лишила меня иллюзий. За дверью явно стоял кто-то чересчур нетерпеливый, а поскольку Кончак мирно посапывал в соседней комнате и друзей в этом гадючнике я пока еще не заимел, то вывод напрашивался однозначный.
Позвать Кончака или хотя бы предупредить о странном визите?
Я решил, что не стоит – мой шеф спал едва не с открытыми глазами, так что застать его врасплох не удавалось даже мне.
Интересно, кто стоит в коридоре под моей дверью?
Я мог дать голову на отруб, что это не человек из обслуги, – он стучал бы уверенней, по-хозяйски. А тот, кто за дверью, похоже, таится и ко всему прочему хорошо знает, что комната напичкана "жучками".
Свой? Какого черта, Волкодав! Нашел, где искать своих…
Человек за дверью ждал.
Теперь я уже слышал его дыхание – бурное и прерывистое. Испуган? Или волнуется в предвкушении предстоящей ликвидации?
Что это с тобой, брат Волкодав? Ты стал бояться встреч тет-а-тет? Как бы не так!
И я решительно рванул дверь на себя.
Он влетел в комнату, будто выброшенный катапультой. Но если другой на его месте тут же растянулся бы на полу в нелепой позе, то он, сделав кошачий кульбит, встал на ноги твердо и в то же время бесшумно.
Это был тот самый парень с фигурой тореадора. Но сейчас в его расширенных мрачных глазах полыхал огонь безумия.
Глаза, где я видел эти глаза?!
129 
