110 
– Уголек стрельнул?
– Уголек, – медленно сказал Сварог. – Прямо на руку…
Интересно, на чем это приехали соседи, если во дворе не видно повозки, а в конюшне не было лошадей?
Он произнес про себя заклинание. Только не торопиться… Опустил левую руку в карман, набрал полную горсть серебряных монет и с маху швырнул через плечо в сторону сидящих за столом.
За спиной раздался дикий вопль, упал табурет. Тогда только Сварог обернулся, держа шаур наготове. И чуть не заорал сам – вместо хозяина с хозяйкой, вместо заезжих соседей были четыре чудища, клыкастых и когтистых, мохнатых, с собачьими носами, в нелепо сидящей людской одежде. В точности похожие на того, привезенного в императорский дворец по его душу.
Ямурлакские вампиры.
Они шипели, пятились к двери – между ними и Сварогом неодолимой преградой лежали серебряные монеты, и один из «соседей» неуклюже отставил левую лапу, курившуюся зеленоватым дымком.
Серебряная звездочка ударила «хозяину» в грудь, и взлетели клубы зеленого дыма, вампир навзничь рухнул на пол. Сварог давил на спуск, не отнимая пальца, поливая их дождем свистящей серебряной смерти. От нелюдского воя ломило уши. Твари гурьбой, мешая друг другу, пытались протиснуться в дверь. Но это удалось лишь одному, и выскочивший на крыльцо Сварог срезал его посреди двора. Оглянулся внутрь комнаты. Две твари лежали неподвижно, третий пытался ползти, и Сварог выпустил ему звездочку в затылок. Замер. Прислушался. В конюшне бились и ржали лошади.
– Карах! – позвал он во весь голос, перегнувшись за перила.
Скрипнула дверь, Карах осторожно выглянул наружу, побежал к Сварогу, далеко обогнув лежащего вампира.
– Хозяин, я же предупреждал про раухов, а ты не обратил внимания, нужно было сразу попробовать серебром…
– Ладно, ладно, – сказал Сварог виновато. – В следующий раз буду к тебе прислушиваться, честное слово,.. Есть еще кто в доме, не чуешь?
– Больше никого…
Сварог все же пошел проверить комнаты. Взял с подставки лампу, принялся обходить дом. Открывал пинком дверь за дверью, светил внутрь, держа шаур наготове. Карах тенью крался следом, выглядывая из-за его ноги. Везде пусто, пыльно, но не видно следов разгрома – все выглядит так, словно хозяева внезапно ушли.
Только никуда они не уходили – в одной из комнат обнаружились два высохших трупа, прямо-таки мумии. Жуткий оскал, прилипшая к костям желтая кожа…
– Хозяев застали врасплох, – сказал Карах. – Если тут и были животные, они убежали… или их съели.
– Но они же пили пиво, эти…
– Они едят и пьют человеческую еду и питье запросто. Но любят полакомиться. – Серенький домовой содрогнулся. – Они и таких, как я, едят…
– Может, они и в самом деле не особенно-то настроены были лакомиться и не собирались нас впускать? – рассуждал вслух Сварог. – Нет, он же мог показаться в натуральном обличье, любой удрал бы сломя голову, плюнув на ливень. А он, паскуда, нарочно отошел подальше, когда я входил в ворота, чтобы лошади не забеспокоились раньше времени…
Если бы не талисман, он преспокойно улегся бы спать. И его прикончили бы.
– Что будем делать, хозяин? – спросил Карах.
– А что прикажешь делать? – сердито спросил Сварог. – Ворота заперты, до утра перебедуем. Хотя такая скотина может со своими когтями и по забору взобраться… Серебра набросаем вокруг, вот что.
Стараясь не смотреть на недвижно лежащих вампиров, он подошел к бочке и налил кружку до краев. Вы хотели, чтобы я поскорее освоился? Прекрасно, я преспокойно стою посреди комнаты и пью пиво, но меня вывернет, откровенно говоря, если съем хоть кусочек из аппетитно пахнущих кастрюль. Но пива я выпью и постараюсь удержать его внутри…
Спать он улегся в конюшне, завернувшись в плащ. Вопреки ожиданиям, кошмарные сновидения не посещали, он почти сразу провалился в тяжелое забытье, пару раз просыпался, слушал спокойное пофыркиванье лошадей и вновь засыпал. А потом Карах осторожно потеребил его за рукав, и он открыл глаза. Солнечные лучи проникали в конюшню, стояло такое ясное утро, что все вчерашнее показалось дурным сном. Но посреди двора лежал на прежнем месте мертвый вампир, и пришлось, поборов брезгливость, оттащить падаль подальше – иначе лошади ни за что не хотели выходить из конюшни, храпели и пятились.
– Я всю ночь караулил, – сказал Карах, когда они выехали за ворота. – Ближе к рассвету поднялось какое-то странное зарево на полнеба. Вон в той стороне.
110 
