ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Цыганский барон

Немного затянуто, но впечатления после прочтения очень приятные )) >>>>>

Алая роза Анжу

Зря потраченное время. Изложение исторического тексто. Не мое. >>>>>

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>




  138  

– Что в ней? – спросил государь.

– Французский кагор, – извиняющимся тоном ответил Меншиков.

Он даже самому себе не хотел признаваться, что годы берут свое, поэтому в баклажке была налита не романея и даже не водка, а лечебный французский кагор, рекомендованный дворцовым лекарем.

– Очень хорошо! Помоги!

Вдвоем они приподняли голову Полуботка, и Петр влил несколько капель кагора в рот гетмана, который слабо реагировал на происходящее.

Кагор оказался поистине волшебным напитком. Полуботок оживал на глазах. Когда его взгляд стал осмысленным, он перехватил баклажку своей рукой и выпил ее почти до половины. Петр и Меншиков лишь переглянулись.

– Фляжку оставь, а сам выйди, – приказал Петр; Меншиков повиновался.

– Испил – как причастился… – молвил Полуботок и скупо улыбнулся. – Благодарствую за заботу, государь.

В его голосе послышалась насмешка. Царь нахмурился. В поведении гетмана, обычно льстивом и угодливом, появилась непривычная дерзость.

– Я пришлю лекаря, – сказал Петр.

– Зачем? Это лишнее. Тебе ли, августейший монарх, в твоих государственных заботах и высоких мыслях о благе отчизны думать о каком-то несчастном узнике.

– Ты болен и тебя нужно лечить. – Петр пропустил мимо ушей насмешку, явственно прозвучавшую в словах Полуботка, за которые в другое время и при иных обстоятельствах можно было не сносить головы.

– Поздно, государь, поздно… Мне пора уходить… Хочу сказать тебе на прощанье, как на духу, – не предавал я тебя никогда. Даже в мыслях. А теперь послушай мои откровения. Народ наш, бывши единоплеменен и единоверен твоему, усилил и возвеличил царство твое добровольным соединением с ним. Мы знатно помогли вам во всех воинских ополчениях и приобретениях ваших. Одна шведская война доказывает беспримерное усердие наше к тебе и к России. Ибо всем известно, что мы половину армии шведской погубили, не вдаваясь ни в какие искушения и сделав тебя способным пересилить удивительное мужество и отчаянную храбрость шведов. Но, вместо благодарности и воздаяния, ныне повержены едва не в рабство. Мы платим огромную дань, нас заставили рыть линии и каналы, осушать непроходимые болота, удобряя землю телами наших мертвецов, падших тысячами под тяжестью голода и климата. Мы всего лишь просим о пощаде отечества нашего, неправедно гонимого и без жалости разоряемого, просим о восстановлении прав наших и преимуществ, торжественными договорами утвержденных, которые и ты, государь, несколько раз подтвердил.

Тут уж Петр не выдержал. Кровь прихлынула к его несколько одутловатому лицу, и он запальчиво ответил:

– Я строю державу, коей не будет равной во всей Европе! А вы своими мелкими дрязгами и заботами только о своем благополучии подрываете фундамент оной! Это благодаря малороссийской старшине народ твой терпит разорение и тягости! Это твои полковники и старшины грабят подчиненных своих, отнимают грунты, леса, мельницы, отягощают сбором питейных и съестных припасов и работами на постройке своих домов! Мало того, они принуждают малороссиян из казацкой службы идти к себе в подданство!

– Есть и наша вина, не буду спорить. Но раньше мы были свободны! А нынче великороссы заправляют на наших пажитях как у себя дома. В неволе счастья нет. Тот кто отведал воли, не будет спокойно ходить в ярме! Запомни это, государь.

– Ты тоже запомни! Пройдет сто лет, может, немного больше, и следа не останется на земле от ваших чубов и вольностей. Малоросс станет во всем похожим на своего брата великоросса. И никто не сможет их отличить. И только тогда, когда Украина забудет о своих гуляках запорожских, вельможных мздоимцах, предателях и крамольных гетманах, она обретет покой и счастье!

При этих словах Полуботок, который во время своих дерзких речей привстал на постели, опираясь на руку, без сил откинулся на подушку и сказал:

– Оставь меня, государь… Повторюсь еще раз – вражды к тебе не питаю, и с тем ухожу в мир иной, как добрый христианин. Я верю, – нет, знаю! – что Петра и Павла рассудит только высший судия, всемогущий Бог. Мы скоро оба перед ним предстанем. Не откажи мне в последней просьбе: пусть ко мне пришлют священника…

Гетман закрыл глаза и снова стал неподвижным и почти бездыханным – как египетская мумия. Петр хотел было продолжить свои речи, но странное смущение овладело царем. В последних словах Полуботка прозвучали вещие нотки, и они дошли даже до прямолинейной и прагматичной натуры Петра.

  138