37 
– Что еще на нашу голову? – донесся голос Пэвера.
– Не знаю, я не всевидящий… – заорал Сварог. – Я вообще слепой!
– А вы не орите на меня, граф!
– Да заткнитесь вы все! – это истеричный голос Каны.
«Так, стоп», – сказал себе Сварог и попытался взять себя в руки. С чего, интересно, эта вспышка ярости?..
– Так, экипаж, слушай мою команду…
– А не провалиться ли вам с вашими командами? – раздался вибрирующий от гнева баритон Рошаля.
Сварог открыл было рот, чтобы ответить… но вовремя прикусил язык. Спокойствие, только спокойствие.
– Экипаж, ко мне на мой голос. Нам надо быть рядом, пока не…
Язык пришлось прикусить вторично, потому что именно в этот момент Сварог догадался включить магическое зрение. И увидел.
Да, «третий глаз» работал, хотя и плохо – как фонарик с подсевшими батарейками в темной комнате, видишь только то, на что направляешь луч, а все остальное теряется в сером мареве… И из этого марева на отряд надвигались серые голые скрюченные фигуры, десятки, сотни…
К ноге прижалось что-то большое, теплое, лохматое, дрожащее, Сварог чуть не подскочил от неожиданности, направил магический взгляд вниз – тьфу, блин, это ж Чуба… А вот и остальные герои-покорители Граматара – стоят, озираясь незрячими бельмастыми глазами, и не видят…
Он выхватил шаур – и тут ближайшая тварь резко распрямилась и прыгнула. Сварог инстинктивно пригнулся, и только это спасло его – тварь, очевидно, не понимала, что он может худо-бедно видеть в наведенной темноте. Она перелетела через Сварога и шумно брякнулась оземь, взвыла тихонько, заскулила. Со стороны ее коллег послышалось злобное шипение.
– Я слышу что-то! – крикнул Олес.
И тогда Сварог начал стрелять. Сжав зубы, боясь только одного: как бы не зацепить своих…
А вот звездочки он видел идеально – ослепительными кометами они вылетали из шаура, прорезали тьму и настигали цель. И бестии из мрака с едва слышным фуком разлетались в клочья.
– На землю! – крикнул он изо всех сил. – На землю, сучьи дети, задену же!
– Да что… – возмутился Пэвер, но Сварог сделал к нему шаг и сбил с ног:
– Ложитесь, задену же, обормоты!
Наконец, послушались. Растянулись на траве.
Отовсюду неслись вой, повизгивания, шипение и клекот.
Одна тварь подобралась почти вплотную к Кане – и тянет к ее горлу скрюченную пупырчатую лапу с перепонками между пальцев. Сварог быстро прицелился, потянул крючок… И тут же развернулся в другую сторону. Он стрелял, стрелял и стрелял – а конца и края уродам не было. Серая тень мелькнула в воздухе и исчезла в гуще нежити: Чуба нанесла свой удар… В глазах уже рябило от ярких черточек, оставляемых на черном бархате тьмы серебром из шаура, Сварог палил в белый свет как в копеечку – если, конечно, уместно такое сравнение для полной темноты, поливал серебром все вокруг, деревья, кусты, тварей…
И настал момент, когда теневая орда дрогнула и стала отступать, жалобно стеная и огрызаясь. Уползать в тени под деревьями, скрываться в полумраке чащи, прятаться в сумерках ельников… И вместе с отступлением тварей возвращалось зрение, возвращался свет – медленно, но возвращался…
– Отбой, господа, – сказал Сварог и подул на сведенный судорогой палец, которым он давил на курок шаура. Снова вставало солнце, снова белел туман и было утро. – Гости разошлись по домам.
– Боже, что это было? – простонал Пэвер, садясь и тряся головой. – Меня что-то сшибло с ног…
– Чуба! – позвал Сварог.
Волчица появилась откуда-то из зарослей, с оскаленных клыков свешивались прозрачные ошметки чего-то или кого-то, и была она вся, с лап до головы, перепачкана желтоватой слизью. Села в сторонке и принялась вылизываться, то и дело тряся башкой от брезгливости.
– Это Люди Сумерек, – сказала Кана, и в глазах ее появился непритворный страх. – Нежить. Живут в самой глубине океана, а на поверхность поднимаются только в сильные шторма – поохотиться… Много людей с Островов попали к ним в лапы…
– Из океана? – спросил Олес. – Но здесь же суша…
– Давно ли? – напомнил Рошаль и посмотрел на Сварога исподлобья. – Мастер капитан, я приношу свои извинения…
– Пустое, масграм, – Сварог сунул шаур за пояс. – Я так понимаю, что эти теневые ребята внушают жертвам чувство ненависти…
– Совершенно верно, – сказал Пэвер. – Я читал о них. Они, вообще-то, гурманы, предпочитают крупную рыбу – вроде акул, подплывают, одурманивают злобой, и когда рыбешки начинают друг друга крошить в мелкую капусту, нападают сами… А тут, наверное, приспособились как-то…
37 
