... 
26 
— Вы, милая Элинор, пока только сделали свой первый шаг. Отечество ожидает от вас грандиозных свершений.
Элинор рассмеялась его шутке. Николас щелкнул длинными пальцами, и в его глазах появились лукавые искорки.
— Вот это замужество! Вы юная женщина, у вас, даст Бог, лег шестьдесят впереди. Шестьдесят лет свободы! Это еще один свадебный подарок, который я преподношу вам. Пользуйтесь!
Элинор замерла. Не зря она побаивалась его странного оживления.
— Не понимаю, что вы имеете в виду?
— Скоро поймете.
С болью она припомнила, что большую часть их совместной жизни его не будет рядом, и с трудом изобразила улыбку:
— Благодарю за подарок.
Скорее всею Николас уловил ее замешательство, так как понимающе улыбнулся:
— Я должен кое-что показать вам, только не здесь, а в моем кабинете, но сперва мне не помешает бокал портвейна, если не возражаете.
Пока они переходили в другую комнату, мысли Элинор вертелись вокруг предлагаемой мужем концепции свободы. Когда он налил себе вина из графина, предусмотрительно оставленного Холлигиртом, попросила:
— Налейте и мне немного.
Его брови приподнялись:
— Вы хотите попробовать?
Увы, она так и не научилась справляться со своими эмоциями!
— Почему бы нет? Надо же и мне когда-то встать на неизведанную тропу. Простите, это глупая идея.
Потянувшись вперед, Николас прикоснулся к ее руке.
— Вовсе нет. Мне не следовало устраивать глупый допрос. — Он протянул ей свой бокал. — Это сухой портвейн. Немного специфический вкус, на любителя.
Элинор пригубила бледно-золотистую жидкость. Вино было крепким, пьянящим, терпким на вкус, оно содержало прекрасный букет.
— Мне нравится.
Николас позвонил, чтобы принесли еще бокал, и наполнил его, затем передал ей.
— За ваши приключения, моя дорогая!
— Вы смеетесь надо мной?
— Нет. — Она видела, что он и в самом деле серьезен. — Я восхищаюсь. Только глупец, не раздумывая, прыгает со скалы. Маленькие ступеньки гораздо быстрее приводят к цели. — Он сел, продолжая смотреть на нее. — Я начал путешествовать, когда мне было десять лет, просто сбежал из дома. Пройдя сотни миль, я пытался устроиться на судно в качестве юнги, когда мой отец напал на мой след. На самом деле я не был опечален тем, что меня нашли. Но смотрите, — добавил он, подняв на нее глаза, — если я увижу, что вы топите свои печали в портвейне, я тотчас положу конец вашим приключениям.
Она непонимающе вскинула бровь:
— Несправедливо! Значит, я могу пускаться в приключения лишь с вашего разрешения?
— Конечно. Но только до тех пор, пока не придет день, когда вы перестанете беспокоиться. Тогда мы будем иметь решающее сражение, в котором вы сможете победить. Теперь скажите мне, у вас есть какие-нибудь тайные планы?
Элинор почувствовала себя счастливой. Это было так же неожиданно и приятно на вкус, как портвейн. Возможно, всему виной и был портвейн, но это не имело значения.
— Мне нужна новая одежда и деньги.
Николас схватился за голову:
— Боже праведный, как я мог такое упустить! Мои извинения.
Он подошел к картине на стене и, отодвинув ее в сторону, открыл потайную дверцу. Взяв из тайника бумажник, он протянул его ей. Заглянув внутрь, Элинор насчитала там не меньше двадцати гиней.
— Этого вам хватит на первое время, а потом я позабочусь о регулярном содержании. Не вздумайте тратить наличность на платья или дом, — добавил он. — Мне пришлют счета.
Элинор ничего не понимала:
— Тогда зачем это?
— На всякие приятные мелочи, дорогая. — Николас пожал плечами. — Да, я обещал показать вам кое-что. — Он достал из сейфа несколько коробок. — Здесь есть одно-два ювелирных украшения, которые вы могли бы носить. Это все мои безделушки, как только смогу, выберу что-то специально для вас. У Кита хранятся фамильные драгоценности, и он, возможно, предложит вам какую-нибудь из них. Вы вольны поступать как знаете, но я не советую. Не исключено, что в один прекрасный день брат решит жениться, и тогда вам придется возвратить подарок, что довольно неприятно.
Как ребенок перед коробкой игрушек, Элинор затаив дыхание рассматривала сокровища, разложенные перед ней. Чего тут только не было: красивая сапфировая диадема, броши, несколько колец, а также длинная нить сверкающего розового жемчуга. Элинор никогда еще не приходилось видеть такой роскоши.
— Потрясающе, — прошептала она.
26 
